Галерея аферистов

Пожалуй, 1960-е гг. стали для Уилсона десятилетием нескончаемого триумфа. Ему удавалось заключать удачные сделки и много зарабатывать. Но не менее важно, что все сотрудники «Сотби» в это время веселились и наслаждались своей работой. В эти горячие деньки, казалось, не было ничего невозможного. Уилсон нанял целую группу талантливых молодых экспертов, своих протеже, и они помогли создать в аукционном доме атмосферу, в которой их энтузиазм направлялся в нужное русло. Уилсон великолепно разбирался не только в искусстве, но и в людях, разбирающихся в искусстве, и безошибочно выделял их в профессиональной среде. Уилсон пристально следил даже за тем, как они прикасаются к изучаемым предметам. Новые идеи он не просто приветствовал, но и воплощал в жизнь.

В противоположность «Кристи», почти исключительно сосредоточившему свое внимание на английской аристократии, Уилсон поставил себе цель поладить с известными европейскими и американскими семействами и сделал правильный выбор. Кроме того, в 1960-е гг. продолжало работать старшее поколение заслуженных экспертов, в том числе такие сотрудники с интересными биографиями, как Джим Кидделл и Тим Кларк, великий специалист по керамике. Например, Кларк во время войны был главой МИ-5 в Алеппо, где зарекомендовал себя чрезвычайно проницательным следователем, умеющим получать на допросах нужные сведения у военнопленных. Очевидно, эта способность пригодилась ему впоследствии на «Сотби» при обсуждении деталей продаж с клиентами. Это было что-то вроде золотого века, когда на «Сотби» всячески взращивался и поощрялся некий научный подход к предмету со свойственной такому подходу гибкостью, а также своеобразное заразительное сочетание дерзкой коммерческой инициативы и свода этических правил, из тех, что приняты в общей студенческой гостиной Оксфорда. Сам Уилсон занимал маленький неприбранный кабинет позади трибуны аукционного зала, чем-то напоминающий ризницу за алтарем; пышностью и великолепием он не отличался, но воистину был сердцем аукционного дома.

Уилсон страстно и глубоко профессионально коллекционировал предметы искусства и ничего так не любил, как охоту и погоню за вожделенной картиной или рисунком, наслаждаясь и самим сокровищем, и процессом его приобретения. «Не бывает коллекционеров, лишенных алчности, – говорил Уилсон. – Кому не свойственна алчность, тот не сумеет оценить искусство. Полагаю, если бы алчность по мановению волшебства исчезла из нашего мира, искусству пришел бы конец. Редко кто умеет ценить его, но при этом не хочет им обладать». Такой образ мыслей он воспитывал и в собственных протеже: «Мне не нужен служащий, который ничего не собирает. Я не верю, что из него что-нибудь получится, если он не будет коллекционировать». В эту эпоху любой служащий «Сотби» со складом ума, присущим коллекционеру, неизбежно процветал. Предприимчивость поощрялась сверху.

Большинство собратьев по ремеслу считали Уилсона превосходным аукционистом. Его стилю была свойственна изящная небрежность, тотчас же располагавшая к нему окружающих. «На аукционе каждый раз оказывается множество знакомых, – пояснял Уилсон, – это все равно что прийти на свадьбу к другу». Джефри Эгню провозгласил: «Он был лучшим аукционистом, какого мне приходилось видеть, ведь он всегда давал вам понять, что он на вашей стороне». Как многие из лучших аукционистов, он телепатически ощущал желания участника аукциона: «По одному повороту головы или сосредоточенному выражению лица аукционист узнает того, кто хочет предложить свою цену, он словно говорит аукционисту: „Посмотрите на меня!“ – и тот обращается к нему». Однажды Уилсону пришлось продавать произведение современного художника Мандзони «МеМа гї’аггізіа», консервированные в жестяной банке экскременты автора. В конце торгов Уилсон сказал: «Благодарю вас» – и демонстративно отер нос платком, будто желая прогнать зловоние.

Уилсон был первым аукционистом, кто стал использовать весь арсенал арт-дилерских уловок, мастерских обманных ходов. Более того, его называли «великим арт-дилером, ведущим торги с трибуны». Аукцион Уилсона был кульминационным пунктом гигантских, длящихся целыми неделями приготовлений, во время которых он подыскивал под пару каждому клиенту соответствующий лот. Барбара Хаттон была не единственным богатым коллекционером, которого Уилсон своим обаянием заранее соблазнил заявлять высокие цены. Частью той же стратегии было выдвинутое «Сотби» предложение публиковать предпродажные оценки в каталогах. Делалось это для того, чтобы частным покупателям проще и легче было приобретать предметы на аукционах (в XXI в. подобная практика именуется «улучшением клиентского опыта»). Ничем подобным «Кристи» себя не утруждал: он придерживался более традиционных взглядов, что если уж приложил некоторые усилия, чтобы заполучить лоты, то и хватит, дальше все пойдет своим чередом, дальше они уж как-нибудь сами продадутся. Профессиональное сообщество, по большей части их как раз и покупавшее, как-нибудь само разберется, насколько они ценны.