Галерея демонов Ламбранта (СИ)

— Анатолий Петрович, защита ходатайствует о немедленном освобождении Плетнёва из-под стражи, — озвучил Хомунин свою позицию, когда ему дали слово. — Дело в том, что у следствия нет достаточных оснований для помещения обвиняемого под стражу. Равно как и нет оснований для предъявления обвинения. Орудие совершения убийства Власьева не установлено. На теле и одежде обвиняемого не обнаружено следов крови. Я бы хотел ходатайствовать о вызове специалиста-криминалиста для дачи устного заключения по материалам, на основании которых моему клиенту предъявлено обвинение…

— У нас не судебное следствие тут, уважаемый защитник, — остановил его Блинов, нервно потирая деревянный молоточек. — Разбирательство по делу будет происходит после завершения предварительного расследования. Говорите по существу, в чём выразилась незаконность задержания?

— Согласно протоколу задержания и протоколу осмотра Плетнёва, — продолжил Артём, листая фотографии на планшетнике. — Лист дела 18, том первый. Так вот основанием для задержания указано наличие у моего подзащитного судимости. В соответствии с нормами УПК такого основания для задержания не предусмотрено…

— Что, прям так и написали??? — удивился Талмонт, раскрыв перед собой объёмную папку с бумагами.

— Ваша честь, разрешите ходатайствовать о перемене меры пресечения обвиняемому Плетнёву, — отозвался Фресслент в синей прокурорской форме.

— Что? К-как? — недоумевал Блинов, но вид у представителя обвинения был такой же напуганный, как и у самого судьи во время общения с Павловым. — Вы что, предлагаете отпустить Плетнёва под залог?

— Нет, Ваша честь, под подписку о невыезде. — Прокурор вытащил лист из своей папки и передал через пристава.

— Так если подписка о невыезде, то это следователь должен принимать постановление, а не суд, — возмущённо проговорил Талмонт, глянув на ничего не понимающего за решёткой Вадима. — И вообще сторона защиты обжалует же постановление о заключении под стражу, а не просит сменить меру пресечения. Ведь так, уважаемый адвокат?

— Именно так, Ваша честь, — кивнул Хомунин. — Для подтверждения нарушений в ходе задержания я прошу суд допросить обвиняемого об отдельных деталях составления протокола.

— Зачем мне его показания?! — вновь возмутился Блинов. — Конечно, он сейчас наговорит в три короба тут. Вон вчера труп одной из жертв нашли, ещё и вещи обвиняемого на месте преступления оказались.

— Ваша честь, вещи моего подзащитного оставались в доме Роберта Камалова на момент его задержания, — поспешил пояснить Артём. — Каким образом они оказались на месте обнаружения трупа, необходимо узнавать у других фигурантов дела. Очевидно, что идёт активный процесс по дискредитации моего подзащитного. Поэтому защита просит освободить его из-под стражи в зале суда.

— Что скажет прокуратура? — повернулся Талмонт к Фрессленту, всё ещё ожидая от него каких-то трезвых заявлений.

— Необходимости в решении вопроса о законности или незаконности помещения обвиняемого под стражу нет, — вновь забубнил прокурор, — поскольку следователь уже изменил меру пресечения на подписку о невыезде и надлежащем поведении.

— Тогда почему он до сих пор за решёткой? — недоумевал судья, почёсывая парик, под которым стало совсем мокро от пота.

— Следователь вынес постановление вот буквально перед началом заседания…

Блинов почувствовал облегчение. С одной стороны, отпускать похитителя детей и кровавого убийцу Плетнёва ему уже не придётся. С другой же, он останется чист перед Ламбрантом, ведь Вадима и так освобождают.

— Заседание тогда объявляю закрытым! — рявкнул Талмонт и побежал прочь из зала.

Хомунин попытался позвать его, но не успел. Такое нелепое завершение вопроса по его жалобе он наблюдал впервые. Блинов даже не вынес определения. Впрочем, поднимать шум Артём не стал, ведь Вадима и без того положено было выпустить из-за решётки.

— Не положено, — парировал конвоир, перегородив адвокату путь к клиенту.

— Вы же слышали, мера пресечения изменена на подписку о невыезде, — напомнил Хомунин и обернулся к Фрессленту. — Предоставьте постановление конвойной службе.

— Ах, да, — засуетился прокурор, и вдруг парик с его головы упал.

Мужчина закрыл лысую макушку обеими руками, растерянно осмотрел присутствующих и вдруг ринулся в коридор. Артём от удивления чуть не поперхнулся. Помощница прокурора быстро подняла с пола его «волосы» и поспешила вслед за ним. Конвоир же сохранял каменную физиономию, не собираясь просто так, без бумажек, отпускать Плетнёва. Пришлось Хомунину подождать.

Он вышел из зала заседаний, где опять встретил нескольких странно выглядящих парней в коричневых костюмах. Хомунин вновь попытался угадать, из какой они спецслужбы, но так и не смог этого сделать. Зато вскоре его обступили журналисты. За свою практику такого ажиотажа он ещё не видел. Перед ним возникли и телекамеры, и разноцветные микрофоны. Решив не увиливать от возможности засветиться в СМИ, Артём принялся давать комментарии о деле Плетнёва.

— В здании суда съёмка запрещена! — важно воскликнул один из молодчиков в коричневой форме.