Галерея святых или исследование образа мыслей, поведения, правил и заслуг тех лиц, которых христианство предлагает в качестве образцов

Вскоре этот святой, в котором годы не притупили, однако, страсти к женщинам, взял себе сверх обычного гарема молодую сунамитянку, по имени Ависага, чтобы она согревала его в постели. Святой Иероним утверждает, что это проявление сладострастия надо объяснять аллегорически и что надо быть большим дураком, чтобы понимать этот рассказ Библии буквально. По его мнению, Ависага, которую Давид в старости взял к себе, чтобы она его согревала, "означает, что мудрость-подруга старцев". Если применять такой метод, то нет ничего на свете, чего богословы не смогли бы оправдать. Видя приближение своей кончины, наш герой лишил наследства старшего сына Адония и посадил на трон Соломона, которого он прижил с Вирсавией. Святой пророк не предвидел, что предпочтенный им сын станет нечестивцем, который возьмет себе больше жен, чем отец, и допустит в своих владениях идолопоклонство. Как бы то ни было, умирая, Давид завещал ему убить Иоава, полководца, оказывавшего ему в течение всей своей жизни величайшие услуги, и Семея, которому он поклялся, что простит ему полученные от него оскорбления. Книги Царств и Паралипоменон.

Так умер, завещая преступления, царь, вся жизнь которого была соткана из преступлений. Таков тот славный Давид, которого евреи рассматривали как самого великого, самого святого, самого замечательного из своих монархов и которого христианские богословы имеют наглость еще предлагать государям как совершенный образец. Надо упорно закрывать глаза, чтобы не видеть в этом герое угодного жрецам плута, противного лицемера, крамольного подданного, ненавистного узурпатора, гнусного развратника, отвратительного завоевателя, неблагодарного негодяя-словом, чудовище, которому были чужды самые священные требования нравственности и который дерзко издевался над богом и людьми.

Не похоже ли, что служители христианской религии, пытаясь оправдывать подобного преступника, предлагая государям столь ужасный образец, приглашают их совершать без стеснения и без зазрения совести все те злодеяния, на которые только способна злобная натура, когда она обладает верховной властью? Разве наши богословы не видят, что, показывая, с какой легкостью бог прощает тиранам поступки, больше всего достойные наказания, они толкают государей на преступления, которые всегда можно загладить бесплодным и поздним раскаянием? Предлагать королю Давида как образец-это, очевидно, значит дать ему понять, что он может уподобиться какому-нибудь Тиберию, Нерону, Калигуле, лишь бы он был преисполнен веры, тщательно соблюдал религиозные обряды, был щедр к служителям церкви, ревностно уничтожал тех, кто ей не угодил. Сказать, что Давид был пророком,- значит утверждать, что дух божий пользовался для своего проявления нечистым органом самого низкого из людей. Осмелиться уверять, что этот царь был "человеком, угодным богу",-значит богохульствовать, называть бога сообщником и покровителем порока и врагом добродетели. Что сделал Давид, чтобы искупить столько злодеяний, достойных воспламенить гнев небесный? Он плясал перед ковчегом, сложил еврейские гимны, исповедался в своем грехе, сказав: "Я согрешил". Такой ценой любой тиран может надеяться стать святым и таким образом дешево купить у бога забвение злодеяний, жертвой которых были его подданные. Очевидно, таким образом, что предлагать королям такого Давида в качестве образца и утверждать, что раскаяние и покаяние сделали его угодником божьим,-значит развращать их.

Глава четвертая.

СВЯТОСТЬ ДРУГИХ ПРОРОКОВ: АХИЯ, ИЛИЯ, ЕЛИСЕЙ И ПРОЧИХ.

Мы уже видели, какой переворот произвел Самуил в Иудейском государстве; в дальнейшем мы увидим, что последовавшие за ним пророки старательно следовали его примеру и непрестанно вносили расстройство в свое несчастное отечество. Пророк-это либо честолюбивый мошенник, желающий во что бы то ни стало играть роль, либо он фанатичная жертва своих иллюзий и думает, что никакие человеческие соображения не должны помешать ему следовать внушениям своего больного мозга, которые он в своем тщеславии принимает за внушения неба. Поскольку святой убежден, что он служит богу, то нет таких сумасбродств, которым он бы не предавался; уверенный, что он поступает правильно, следуя всегда указаниям своей извращенной совести, он готов превратить в похвальный поступок любое преступление. Таким образом, набожность как и лицемерие, способна толкнуть человека без зазрения совести на самые низкие злодеяния и до такой степени его ослепить, что он приветствует совершаемое зло.