Галя Ворожеева

— Помнишь, ты голосил вот около этого стола: «Не буду махать литовкой! Я — тракторист!» На сенокосе не хватало рук. А Васильев и Зубенко пластались вовсю, косили. Вот теперь и посылаем их на силос. Ты тогда заработал, а они пусть нынче подработают.

— Ты, словно кот, загребаешь свои грехи.

Силосный бурт уже был закончен. Тетю Настю перевели работать на ток. Тамара вернулась в парикмахерскую, Шурке со Стеблем велели возить с поля прессованное сено, а Галя получила наряд на подвозку соломы к новому бурту.

Чтобы увеличить количество кормов, решили подмешивать в сечку прошлогоднюю солому. Пропитавшись кукурузным соком, и она пойдет в дело.

Галя побежала на машинный двор. Стебель уже был там. Он хлопотал около трактора с низкобортным прицепом.

Сараев дал Гале на время голубую «Беларусь» и тоже с прицепом. Только прицеп ее был железный и большущий, годный для перевозки соломы.

— Вот это тележка! — воскликнула Галя, стукнув кулаком по высокому, гулкому борту.

Она ревниво покосилась на свой ДТ, вокруг которого суетился другой тракторист. Всю весну и все лето работала Галя на этом тракторе, привыкла к нему, изучила все его капризы и достоинства, и ей не хотелось отдавать его в чужие руки, хотя бы и на несколько дней…

Галя и Стебель, проезжая мимо тока, увидели на дороге Тамару с Машей. Они отчаянно махали руками.

«Чего это они всполошились?» — подумала Галя.

Однажды по предложению Виктора комсомольцы решили выпускать сатирическую стенгазету «И смех, и грех». Первый номер вывесили в клубе. В нем были нарисованы карикатуры на лодырей, пьяниц и хулиганов. Изобразили и Семенова: он сдирал шкуру с лося. Нож, руки и пьяная морда браконьера были в крови. Карикатуры, острые, злые, — нарисовали Виктор и Стебель. Пьяный Семенов подстерег Стебля в переулке и ударом кулака сбил его с ног. Тут подоспел Виктор, закричал:

— Ты чего это, браконьерская твоя душа? Ты смотри, рукам волю не давай! — и бросился было на Семенова, но тот успел схватить булыжник.

— Не подходи, башку расшибу!

— Ну, Семенов, считай, что твой бандитизм на реке и в лесу кончается. За каждым твоим шагом следить будем. Придет время, схватим за руку!

— Махал я вас таких через левое плечо, семь раз хороший! Семенов ел, ест и будет есть. Он всех вас купит и продаст, идейных!

— Осколок ты, осколок! Ведь ты уже всеми лапами в капкане, а все скалишь зубы. Мы их тебе все-таки выломаем.

— Посмотрим…

— Сказал слепой!

Вот после этого ребята и организовали «Комсомольский прожектор»…

Галя и Стебель остановили тракторы и выскочили из кабин.

— Чего вы всполошились?! — закричала Галя. — Где пожар? Кого убили?

— Хуже, чем пожар! — кричала и Маша. — Ведь у нас под носом хлеб губят, а мы ушами хлопаем.

— Ничего не понимаю.

— Идут машины, а из дырявых кузовов зерно сыплется!

Все они направились на ток.

Пшеница холмами лежала под навесами и прямо во дворе. Женщины ворошили ее деревянными лопатами.

В сушильном цехе шумели грохота, провеивали зерно, оно утекало в люки, по транспортерам поднималось вверх, сушилось в шкафах, текло в бункеры. Дышали жаром большущие печи, всюду изгибались, уходили вверх и вниз толстые трубы, рокотал мотор.

Появился заведующий током Маланьин.

— Вы видели дорогу? — спросила у него Маша.

Маланьин вяло кивнул. Глаза его были сонные, лицо заросло щетиной, на сапогах засохла грязь, штаны и пиджак были в пыли.

— Вы видели, что она усеяна зерном?

Маланьин молча пожал плечами, дескать, вот нашла новость.

— Люди день-деньской работают, а здесь такое отношение к хлебу, — вставила Галя.

Маланьин не обратил на нее внимания.

— Вы почему не проверяете машины? — спросил Стебель.

Маланьин развел руками:

— Вот тебе раз! Как это не проверяем?

— Тогда зачем грузите в дырявые машины? — возмутилась Галя. — Заставьте шоферов заделать щели.

— У нас что — в совхозе брезентов нет? — спросил Стебель.

— Да разве напасешься на всех? Вон с ним разговаривайте.

Маланьин показал на две подошедших машины. Из кабины одной выбрался рыхлый Копытков.

Стебель забрался в кузов этой машины, мгновенно осмотрел его и крикнул:

— В эту тоже нельзя грузить, в щель палец пролезает!

— Тебе-то как не стыдно? — напустилась Тамара на молоденького шофера. — Неужели тебе лень на щели планки набить?

— А ты что за комиссия? — огрызнулся шофер.

— Мы «Комсомольский прожектор». Ясно?

Маша подбежала к управляющему.

— Товарищ Копытков! Это что же такое делается? Ведь на дорогах под ногами зерно хрустит.

— Ну уж и хрустит.

— Эту машину тоже нельзя грузить, — решительно сообщил Стебель. — Ты куда глядел? — спросил он у шофера Комлева. Стебель знал его — Комлев жил в соседнем селе.

— А мое дело петушиное: потоптал, и в сторону.

Комлев, невысокий, коренастый, ходил, сильно перегибаясь назад, чтобы грудь у него была этаким колесом. В его походке, в манере держать свою фигуру проглядывала глуповатая самоуверенность. Среди его пышных русых кудрей блюдцем сияла лысина, и это сочетание кудрей и лысины было нелепым и неприятным.

— Ладно. Идите, — угрюмо буркнул Копытков. — Я сам тут разберусь.