Галич Александр

…Ой, доля моя жалкая.
Родиться бы слепой!
Такая лета жаркая —
А он пошёл в запой.

Вернусь я из магазина,

А он уже, блажной.
Поёт про Стеньку Разина
С персидскою княжной.

А жар — ну, прямо, доменный,

Ну, прямо, градом пот.
А он, дурак недоеный,
Сидит и водку пьёт.

Ну, думаю я, думаю,

Болит от мыслей грудь:
«Не будь ты, Дарья, дурою —
Придумай что-нибудь!»

То охаю, то ахаю —

Спокоя нет как нет!
И вот —
Пошла я к знахарю,
И знахарь дал совет.

И в день воскресный, в утречко,

Я тот совет творю:
Вплываю, словно уточка,
И Климу говорю:

— Вставай, любезный-суженый,

Уважь свой родный дом,
Вставай давай, поужинай,
Поправься перед сном!

А что ему до времени?

Ему б нутро мочить!
Он белый свет от темени
Не может отличить!

А я его, как милочка,

Под ручки — под уздцы,
А на столе —
Бутылочка,
Грибочки, огурцы.

Ой, яблочки мочёные

С обкомовской икрой,
Стаканчики гранёные
С хрустальною игрой,

И ножички, и вилочки —

Гуляйте, караси!
Но только в той бутылочке
Не водка:
Ка-ра-син!

Ну, вынула я пробочку —

Поправься, атаман!
Себе — для вида — стопочку,
Ему — большой стакан.

— Давай, поправься, солнышко,

Давай, залей костёр!..
Он выпил всё, до донышка,
И только нос утёр.

Грибочек — пальцем — выловил,

Завёл туманно взгляд,
Сжевал грибок
И вымолвил:
— Нет, не люблю маслят!

<1970?>

О ТОМ, КАК КЛИМ ПЕТРОВИЧ ВОССТАЛ ПРОТИВ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ СЛАБОРАЗВИТЫМ СТРАНАМ

История эта очень печальная, Клим Петрович рассказывает её в состоянии крайнего раздражения и позволяет себе поэтому некоторые не вполне парламентские выражения.

…Прямо, думал я одно — быть бы живу.

Прямо, думал — до нутря просолюся!

А мотались мы тогда по Алжиру

С делегацией ЦК профсоюза.

Речи-встречи, то да сё, кроем НАТО,

Но вконец оголодал я, катаясь.

Мне ж лягушек ихних на дух не надо,

Я им, сукиным детям, не китаец!

Тут и Мао, сам-рассам, окосел бы!

Быть бы живу, говорю, не до жира!

И одно моё спасенье —

Консервы,

Что мне Дарья в чемодан положила.

Но случилось, что она, с переливу.

Положила мне одну лишь салаку.

Я в отеле их засратом, в «Паласе»,

Запираюсь, как вернёмся, в палате,

Помолюсь, как говорится, Аллаху

И рубаю в маринаде салаку.

А наутро я от жажды мычу,

И хоть воду мне давай, хоть мочу!

Ну, извёлся я!

И как-то, под вечер,

Не стерпел и очутился в продмаге…

Я ж не лысый, мать их так!

Я ж не вечен!

Я ж могу и помереть с той салаки!

Вот стою я, прямо злой, как Малюта,

То мне зябко в пинжаке, то мне жарко.

Хоть дерьмовая, а всё же — валюта,

Всё же тратить исключительно жалко!

И беру я что-то вроде закуски,

Захудаленькую баночку, с краю.

Но написано на ней не по-русски,

А по-ихнему я плохо читаю.

Подхожу я тут к одной синьорите:

— Извините, мол, комбьен,

Битте-дритте,

Подскажите, мол, не с мясом ли банка?..

А она в ответ кивает, засранка!

И пошел я, как в беспамятстве, к кассе,

И очнулся лишь в палате, в «Паласе» —

Вот на койке я сижу нагишом

И орудую консервным ножом!

И до самого рассветного часа

Матерился я в ту ночь, как собака.

Оказалось в этой банке не мясо,

Оказалась в этой банке салака!

И не где-нибудь в Бразилии «маде»,

А написано ж внизу, на наклейке,

Что, мол, «маде» в ЭсЭсЭр,

В маринаде,

В Ленинграде,

Рупь четыре копейки!

…Нет уж, братцы, надо ездить поближе,

Не на край, расперемать его, света!

Мы ж им — гадам — помогаем,

И мы же

Пропадаем, как клопы, через это!

Я-то думал — как-никак заграница,

Думал, память как-никак сохранится,

Оказалось, что они, голодранцы,

Понимают так, что мы — иностранцы!

И вся жизнь их заграничная — лажа!

Даже хуже — извините — чем наша!

<1970?>

ИЗБРАННЫЕ ОТРЫВКИ ИЗ ВЫСТУПЛЕНИЙ КЛИМА ПЕТРОВИЧА

1. Из речи на встрече с интеллигенцией