Галилей

В разгар лета Галилей полагал, что к зиме печатание «Диалога» будет закончено. Но работа затянулась. Лишь 22 февраля следующего, 1632 года он преподнес государю Тосканы первый экземпляр своей книги.

С распространением «Диалога» мешкать не следовало. Тюки книг, несмотря на карантины, отсылались в различные города Италии и за границу.

Несколько экземпляров в богатых переплетах, с дарственными надписями Галилей приготовил для отправки в Рим кардиналу Барберини, магистру святого дворца, тосканскому послу, Кампанелле и Чамполи. В конце марта Никколини советовал ему не особенно торопиться с присылкой книги в Рим. Можно подождать полного снятия карантинов, а то теперь их обязательно попортят, когда, опасаясь заразы, станут опрыскивать и окуривать. Галилей внял совету. Он не испытывал нетерпения. Рим, похоже, был единственный город, куда он не жаждал побыстрее послать свою книгу, и не из боязни за переплеты.

В середине мая из Рима пришла тревожная весть. Первые экземпляры «Диалога» там уже появились. Реакция Урбана неизвестна. Но над головой Чамполи, по слухам, разразилась гроза. Он подвергнут опале и лишен должности.

Началось!

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ ЗАКОННОСТЬ ПРОИЗВОЛА

За все годы своего понтификата Урбан не переживал еще такой тяжелой весны. Его самолюбию нанесен удар, которому не было равных. Ему, римскому первосвященнику, осмелились открыто перечить, в его собственном городе бросили вызов, а потом еще выставили напоказ наглое неповиновение!

Армия Густава-Адольфа продолжала свое победоносное шествие по Германии. Император был в критическом положении. Призывы к созданию широкой лиги католических стран, включая итальянские государства, раздавались все громче. Папа должен возглавить войну католиков с еретиками-протестантами! Урбан оставался глух к этим призывам. Более того, он даже не выразил возмущения союзом Франции со шведским королем. А когда тот громил войска императора, в Риме, страшно сказать, злорадно потирали руки. Испанский посол, кардинал Борджа, тщетно просил увеличить субсидии католическому воинству и настаивал на быстрейшем создании могучей лиги под верховенством папы. Взаимное недовольство росло. Поговаривали о полном разрыве Испании со святым престолом. Борджа не жалел ни посулов, ни золота. Ряды «испанской партии» множились. Во дворце его проходили тайные совещания. Ползли слухи, что кардиналы хотят созвать собор и добиться низложения Урбана.

Скандал разразился на заседании консистории 8 марта 1632 года. Кардинал Борджа огласил протест от имени испанского короля. Урбана попрекали в том, что он медлит с оказанием помощи и не стремится сплотить католиков перед лицом общего врага. Если католичество потерпит ущерб, то повинен будет сам папа!

Невиданное оскорбление! Ему, наместнику Христа, бросают в лицо такие обвинения. Урбан разъярился: «Молчи или убирайся вон!» Кардинал продолжал читать свой протест. Началась всеобщая перепалка. Дело чуть не дошло до рукопашной.

Вскоре папский двор был наводнен листовками с протестом Борджа. Их находили даже в ремесленных мастерских Ватикана. Размах акции внушал тревогу. Как далеко пойдут заговорщики? Опасались даже вооруженного конфликта с испанцами, владевшими Неаполитанским королевством. А тут еще пограничное столкновение с венецианцами.

Урбан сознавал свое бессилие. Как бы он расправился с наглым обидчиком! Но за спиной кардинала Борджа стояла мощь Испанской монархии. Папа хотел, чтобы тот уехал из Рима, пытался заставить его извиниться. Тщетно. Борджа вел себя вызывающе. А он, римский первосвященник, не мог найти на него управы. Урбан, отличавшийся отменным здоровьем, заболел от огорчений.

Тем временем Густав-Адольф, продолжая свой победный марш, занял Аугсбург. Император был в панике: пара должен наконец понять, что на карту поставлена судьба католической религии. Нужны деньги, деньги! Иначе шведы скоро будут в Италии.

Но не шведы пугали Урбана. Он боялся испанцев, заговорщиков, убийц. В римских дворцах он не чувствовал себя в безопасности и переселился в Кастельгандольфо. На дорогах, ведущих к замку, разъезжали усиленные дозоры. Папа жил как в заточении: если кого и пускали к нему, то предварительно обыскивали.

Новости с театра военных действий тоже не радовали. Габсбурги сверх ожидания несколько упрочили свое положение. Валленштейн, полководец императора, взял Прагу. Урбан посылал лазутчиков к границам Неаполитанского королевства. Страшился удара с той стороны. Да и позиция великого герцога Тосканы вызывала опасения. Флот его стоял под парусами. Не готовится ли он захватить портовые города папской области, Остию и Чивитавеккию? Урбан велел укрепить гарнизоны. И тут, в минуту опасности, командующий его войсками заявил, что солдаты ненадежны. Урбан растерялся. Ведь он истратил миллионы на военные приготовления, на арсенал и вербовку наемников!

И вот в этой обстановке страха и бессильного гнева, когда Урбана терзают муки уязвленного самолюбия и подозрительности, ему вручают напечатанный во Флоренции «Диалог» Галилея.