Галилей

Надо довести до сведения тосканского двора предложение, полученное из Парижа. Не все, слава богу, проявляют такую осторожность, как его государь. Один влиятельный французский вельможа, разумеется, не без ведома короля сулил ему богатство и могущество, если он назовет в честь Генриха IV, «наиболее великого, мудрого, сопутствуемого счастьем и великодушного государя из всех когда-либо живших на свете», какую-нибудь открытую им планету. Письмо было написано 20 апреля 1610 года. Перечитывая его, Галилей подчеркнул жирной чертой слова «сопутствуемого счастьем» — он уже знал, что 14 мая король, этот баловень счастья, был заколот в расцвете сил.

Со всех сторон, из итальянских городов и из-за границы, Галилея засыпали письмами. Если он видел живой научный интерес и основательность сомнений, то не оставлял их без ответа. Но часто письма были полны самыми легковесными соображениями. Каждый грамотей, с грехом пополам помнивший несколько положений из Аристотеля, считал своим долгом наставлять его уму-разуму. Особенно сердило, когда всякого рода ребяческие аргументы, почерпнутые из школьной философии, высказывали математики.

— За кого они его принимают? Неужели он, тысячи и тысячи раз проверявший действие своей зрительной трубы, кажется им таким непроходимым глупцом, что не в состоянии заметить «обмана, порождаемого трубой», тогда как они сами, и в глаза не видевшие созданного им инструмента, мгновенно поняли, в чем загвоздка, и принялись его поучать? Или они считают его безумцем, который сам стремится повредить своей репутации и выставить на посмешище собственного государя?

Его зрительная труба, настойчиво повторял Галилей, инструмент архидостоверный. Медицейские звезды действительно движутся. Они не появились только теперь, а, как и другие планеты, существуют испокон веков. Он был завален письмами и, отвечая на них, так уставал, что чувствовал себя едва живым.

Многие венецианцы по-прежнему относились к нему с недоверием. Их, правда, несколько утешало, что не одни они попали впросак — великий герцог Тосканы тоже допустил непростительную оплошность, когда позволил назвать в честь Медичи несуществующие планеты!

Появление в Италии «Беседы Иоганна Кеплера со Звездным вестником» еще более накалило страсти, Книжечку эту понимали различно. Сторонники Галилея расценили «Беседу» как горячее одобрение новых открытий, а враги узрели в ней подтверждение собственных взглядов. Исторические экскурсы, вопреки предупреждению Кеплера, воспринимались как свидетельство, что многие мысли «Звездного вестника» принадлежат другим. Маджини одобрил такой метод: Галилею, конечно, придется не по вкусу, что ему указали на его предшественников. «Теперь, — писал Маджини Кеплеру, — остается только этих четырех новых прислужников Юпитера изгнать и уничтожить».

Георг Фуггер, посол императора в Венеции, не скрывал радости: Галилей разоблачен! Враги «Звездного вестника», иногда знавшие о «Беседе» Кеплера лишь понаслышке, ликовали. Здорово же у Галилея повыдергивали чужие перья!

Любители посудачить не без удовольствия передавали еще одну новость: в Болонье написан трактат, который камня на камне не оставляет от «Звездного вестника». Его автор — некий Мартин Горкий, то ли немец, то ли чех, изучающий астрономию и зарабатывающий на жизнь перепиской. Сведущие люди многозначительно улыбались. Известно было, что Горкий живет в доме Маджини. Не надо быть ясновидцем, чтобы понять, кто истинный автор этого сочинения. Слава богу, Маджини решился наконец разоблачить Галилея и доказать, что болтовня о Медицейских звездах — сущий вздор!

Не зря в начале мая Галилей писал во Флоренцию об успехе своих публичных лекций: даже злейшие, мол, противники переубеждены им и готовы сами защищать его учение. Галилей изрядно преувеличивал — и достиг своего. Письмо это и весть об одобрении «Звездного вестника» Кеплером произвели во Флоренции нужное впечатление.

Все письма Галилея, сообщал Винта, получены. Как великому герцогу, так и государыне они доставили бесконечное удовольствие, особенно последнее, где говорилось, что все сведущие люди, даже прежние противники, побеждены обоснованными доводами и наблюдениями. Их высочества выразили согласие предоставить Галилею то жалованье, о котором он, Винта, говорил ему раньше, и досуг, необходимый для завершения его трудов. Сейчас их высочества обдумывают, каким почетнейшим званием удостоить Галилея, не возлагая обязанности преподавать в университете. Ныне приказано послать ему двести скуди, дабы облегчить расходы по изготовлению зрительных труб и оплате типографа. Послы в Праге, Лондоне, Париже и Мадриде предупреждены: получив зрительные трубы и «Звездный вестник», они должны выполнять пожелания Галилея так, словно это приказы самого великого герцога.

Отвечая, Галилей был предельно краток. Теперь он ждет лишь доведения дела до конца, уверенный, что и великий герцог и Винта учтут то положение, от которого он отказывается. Ведь, отказавшись от него, он навсегда его потеряет!