Галилей

Читая их книги, Галилей делал многочисленные заметки, но потом бросил перо. Хвори его сейчас не терзают, бессонница не туманит рассудок. Он может по-настоящему работать, а губит дни на возню с недостойными противниками, потакая своей страсти полемиста. В конце незавершенной рукописи Галилей начертал: «С несказанным отвращением добрался я до сих пор и, словно раскаявшись за содеянное, понял, как бесплодно растратил силы и время».

Роспись купола папской капеллы в Санта-Мария Маджори стоила Чиголи многих трудов. Но он с наслаждением отдавался работе. Чиголи писал вознесение богородицы. Он воспользовался традиционным сюжетом, чтобы выразить свое восхищение Галилеем: Луна на фреске была изображена с ее горами и долинами именно такой, какой она виделась в зрительную трубу.

Услышав, что Галилей собирается опровергать своих критиков, Чиголи заволновался. Раз необходимо отвечать — пусть отвечает кто-либо из его учеников. Ведь враги только о том и помышляют, чтобы заставить его истратить драгоценное время на пустяки. В этом конечная цель всех их стремлений!

Чиголи было ясно, что не любовью к истине были вызваны нападки на Галилея. Все, что угодно, — личная неприязнь, скрытое соперничество, зависть к его славе, приверженность к вековым догмам, но только не жажда истины выступала здесь основной движущей силой. Чиголи хорошо помнил Лодовико делле Коломбе и, хотя презрительно отзывался о «Голубке и его шайке» [8], тем не менее знал, что от подобных людей можно ждать всего. Он настойчиво советовал Галилею: не ввязывайтесь в бесконечные споры и не давайте отвлекать себя от главного. Жизнь человеческая коротка!

Академия Линчеев решила издать письма Галилея к Вельзеру. Готовя их к печати, Чези и помощники не жалели трудов, чтобы обезопасить издание от нападок теологов. Особенно избегали вещей, которые хоть как-то касались толкования Библии. Утверждение Галилея, что мысль о неизменяемости небес противоречит писанию, было изъято по настоянию богословов, проверявших рукопись.

В апреле 1613 года «Письма о солнечных пятнах» вышли в свет [9]. Академия Линчеев, издавшая книгу, посвятила ее Сальвиати, на вилле которого Галилей провел большую часть наблюдений Солнца.

А летом, как и предсказывал Галилей, Сатурн снова стал трояким. Теперь были отчетливо видны все его три «тела»! [10]

Монсеньер Агуккиа, почитатель Галилея, прекрасно осведомленный о римских настроениях, поздравлял его с триумфом, но предостерегал от далеко идущих выводов. Ни в коем случае не следует говорить о движении Земли как об истине! Он, Агуккиа, по ряду причин не может принять Коперниковой системы. Среди них первая — это авторитет священного писания.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ ПОСЛЕДНИЙ ДОВОД

Из неаполитанской тюрьмы от Кампанеллы снова пришло письмо. «Рассуждения о телах, пребывающих в воде» он одобрил, хотя и сожалел, что издана эта книга, а не долгожданная «Система мира». Во многом он согласен с Галилеем, однако его не удовлетворяют страницы, где говорится об атомах. Не дадут ли они врагам повода отвергать и все, что написано там о небесных явлениях?

Некоторое время спустя разнесся слух, будто Кампанелла полемизирует с «Письмами о солнечных пятнах». Спорить о пятнах, не имея возможности их наблюдать?! Чези, разделяя недовольство Галилея, обещал выяснить, в чем там дело. Слухи оказались преувеличенными, и Чези примирительно заметил, что Кампанелла-де не успел как следует обдумать Галилеево сочинение.

В ту пору во Флоренции находился молодой немецкий дворянин Рудольф Бинау со своим учителем Товием Адами. Объездив много стран, они побывали и в Неаполе, сумели получить разрешение навещать Кампанеллу в тюрьме. Восхищаясь его мужеством и поразительными познаниями, они хотели помочь издать его работы и содействовать освобождению.

Немцы много рассказывали Галилею о Кампанелле, о его нечеловеческих страданиях и нечеловеческой выдержке. И в тюрьме Томмазо использовал любую возможность, чтобы писать. Его работоспособность и преданность науке беспримерны, хотя он и пережил такие мучения, что и вообразить их почти невозможно.

Галилей был потрясен. Он сказал, что попытается убедить Козимо вступиться за Кампанеллу, и вызвался послать ему денег.

Позже, узнав, что Галилей тяжело болеет, Кампанелла через Чези предложил свою помощь: пусть ему пришлют историю болезни и точную дату рождения. Галилей ответил, что не верит в астрологию.

Бенедетто Кастелли при содействии Галилея был приглашен на кафедру математики в Пизанский университет. Приехав в Пизу, он первым делом нанес визит попечителю. Артуро д'Эльчи принял его очень любезно, но сразу же предупредил, что на лекциях ему не следует касаться учения о движении Земли. «Те указания, которые я получаю от вас как предписание, — ответил Бенедетто, — были мне в качестве совета даны синьором Галилео, моим учителем, с которым я весьма считаюсь, тем более что знаю: сам он, двадцать четыре года читая лекции, никогда не касался этой темы».