Галили

— За свою жизнь я повидал немало странного, — произнес он, и голос его неожиданно смягчился. — Особенно в море. Порой в воде я замечал нечто такое... В общем, не хотелось бы мне, чтобы оно попало в мои сети. Да и в небе тоже... Иногда кажется, за тучами словно кто-то скрывается. — Кекмет пожал плечами. — Я сам не знаю, чему верить, а чему нет. Да и не так важно, где здесь правда, где ложь. Бару сказал то, что взбрело ему в голову, и люди ему поверили.

— И что мне теперь делать?

— Ты можешь остаться здесь и ждать. Надеяться, что вскоре все эти разговоры забудутся. А можешь уйти.

— Куда?

— Куда хочешь. — Кекмет пристально взглянул на Зелима. — Если ты спрашиваешь моего совета, отвечу так: вам с Бару не ужиться в одной деревне.

На этом разговор окончился. Кекмет, кивнув головой на прощание, ушел, оставив Зелима выбирать, какая из двух возможностей кажется ему предпочтительнее. Честно говоря, ни тот, ни другой путь не манил юношу. Если он останется в деревне, Бару, несомненно, продолжит натравливать на него односельчан, и жизнь Зелима станет невыносимой. Но покинуть родной дом, который он не покидал никогда, оставить этот песчаный берег, скалы и дома, сбившиеся в беспорядочную кучу, и ринуться в огромный мир, о котором он не имел ни малейшего понятия, — для столь решительного поступка требовалось мужества больше, чем было у Зелима. Он вспоминал рассказы отца обо всех трудностях и испытаниях, которые тот претерпел по дороге в Самарканд, о кошмарах пустыни, бандитских шайках и коварных джиннах. Нет, Зелим был не готов к встрече с такими опасностями, душой его владел страх.

Так прошел месяц. Зелиму удалось убедить себя, что односельчане стали относиться к нему дружелюбнее. Как-то раз он даже различил подобие улыбки на лице одной из женщин. Так что все складывалось не так плохо, как полагал старый Кекмет. Пройдет еще немного времени, и жители деревни убедятся в нелепости собственных подозрений. Ему лишь следует быть осмотрительнее и не давать повода для новых слухов.

Так рассуждал Зелим. Но он забыл о судьбе, которая подчас смешивает все людские расчеты.

А произошло вот что. После встречи на берегу Зелим был вынужден выходить в море в одиночестве, никто не желал делить с ним лодку. Неизбежным следствием этого был ничтожный улов, которым ему теперь приходилось довольствоваться. Обходясь без товарищей, он уже не мог забросить сеть так далеко, как прежде. Но в тот день, хотя он, как всегда, рыбачил один, ему улыбнулась удача. Вытащив сеть, Зелим с радостью увидел, что она полна рыбы; веселый и довольный, он направился к берегу. На берегу несколько рыбаков уже выгружали добычу, и у воды собралось немало жителей деревни, так что, когда Зелим причалил и вытащил из лодки сеть, на него устремилось множество любопытных глаз.

В тот день в сеть Зелима попались и лангусты, и камбала, и даже небольшой осетр. А внизу трепыхалась диковинная рыба, Зелим никогда прежде такой не видел — она все еще билась так отчаянно, словно обладала неиссякаемым запасом жизненных сил. Она была крупнее прочих, и плавники ее отливали не серебром, а пурпуром. Странная добыча сразу привлекла внимание. Одна из женщин, стоявших на берегу, во всеуслышанье заявила — это не что иное, как рыба-демон.

— Взгляните только, как эта тварь на нас смотрит! — закричала она, и голос ее задрожал от испуга. — О Господи, спаси, как она на нас смотрит!

Зелим ничего не ответил, ибо взгляд неведомой рыбы тревожил его не меньше, чем женщину. Ему казалось, что она пристально наблюдает за людьми своими раскосыми глазами, словно хочет сказать: рано или поздно вы все умрете, как сейчас умираю я, рано или поздно все вы будете биться в последней агонии и отчаянно хватать ртом воздух.

Паника, охватившая женщину, передалась всем собравшимся на берегу. Дети подняли плач, и взрослые приказали им бежать прочь и ни в коем случае не оглядываться на рыбину и на Зелима, который осмелился притащить эту тварь на берег.

— Я тут ни при чем, — пытался оправдаться юноша. — Она просто попала в мою сеть.

— Но почему она попала именно в твою сеть? — пропищал Бару, проталкиваясь между наиболее храбрыми односельчанами, оставшимися на берегу. — Я скажу тебе, почему! — изрек он, указывая пухлым пальцем на Зелима. — Она хочет быть с тобой.

— Рыба хочет быть со мной? — переспросил Зелим. Слова Бару показались ему такими нелепыми, что он рассмеялся, но смеялся он один. Остальные же не сводили глаз с обвинителя и с жуткой улики — рыба все еще трепыхалась, хотя все прочие ее товарки по несчастью давно затихли.

— Это всего лишь рыба, — вновь воззвал Зелим к разуму односельчан.

— Клянусь, никогда прежде я не видел подобной рыбы, — заявил Бару. Он обвел взглядом толпу, охваченную предвкушением скандала. — Где Кекмет?

— Я здесь, — раздался голос старого рыбака. Он стоял за спинами односельчан, и Бару сделал ему знак подойти. Кекмет неохотно приблизился к сети. Он прекрасно понимал, что замышляет хитрый толстяк.

— Как давно ты рыбачишь здесь? — громогласно осведомился Бару.