Галиндес

– Да. Мне поручили заниматься делом Галиндеса почти сразу после его исчезновения, когда Гувер принял всю эту историю слишком близко к сердцу, потому что Галиндес был, главным образом, его агентом и он боялся, что на его ведомство упадет тень. ФБР для Гувера было вроде прачечной, которую он открыл на деньги, скопленные за всю жизнь. Смерть Трухильо заставила многих замолчать, а вскоре появился и Фидель Кастро, который превратился для всех во врага номер один. Дело Галиндеса стали считать законченным, а всю ответственность возложили на Джона Хейна, то есть на Джона Франка, ренегата из ФБР, который делал вид, что поставляет Галиндесу информацию, а в действительности был агентом Трухильо. Кроме этого, мы располагали отчетом о деле Галиндеса, написанным Моррисом Эрнстом. Все, что у Портера было белым, у Эрнста оказалось черным. Это был известный адвокат, которому заказали отчет, чтобы снять обвинение с определенных деятелей, сторонников Трухильо, среди которых был и сын Рузвельта. Эрнст пришел к выводу, что Галиндес просто «исчез», и подкрепил существовавшие подозрения, что тот был коммунистическим агентом и бежал в СССР, прихватив изрядное количество долларов, по примеру Понтекорво, Бёрджесса, Маклина и Филби. Портер был так возмущен докладом Эрнста, что выступил против него публично. «Куда делся вчерашний либерал? Где прекрасный адвокат? Почему он проституирует свой талант ради Трухильо?» Некоторые вещи просто не умещались у бедняги Портера в голове, но сомнения уже были посеяны, Трухильо убит, и никого из лиц, причастных к похищению и смерти Галиндеса, не осталось в живых, а Балагер, пришедший на смену Трухильо, приказал сжечь все архивы. Портер против Эрнста, Эрнст против Портера. Нашим людям в Санто-Доминго пришлось хорошо потрудиться, и после смерти диктатора было решено провести некоторую либерализацию. Поэтому новое демократическое правительство обратилось к правительству США с просьбой о расследовании, связанном с жертвами Трухильо, и в первую очередь – Рекеной и Галиндесом. Допросили ряд наемных убийц Трухильо, и в первую очередь Бернардино, сидевшего в тюрьме в Санто-Доминго. Мы выяснили, что в 54-м Галиндеса приговорили к смерти и Трухильо в ходе своего визита в Испанию попросил у правительства Франко сведения о Галиндесе. Если вы заглянете в папки, то убедитесь, что 30 августа 1963 года помощник судьи окружного Манхэттенского суда официально признал смерть Галиндеса, убитого в Доминиканской Республике по приказу Трухильо. Было решено передать отцу Галиндеса личные вещи сына и тридцать семь тысяч долларов в качестве компенсации. Так обстояло дело четыре года назад.

Он снова выдвинул ящик стола, и банки перекатились, стукаясь друг о друга. Присутствующие отказались, и тогда этот приземистый, некогда светловолосый, а теперь лысый человек, отогнув длинным ногтем ушко, открыл банку, и пена вырвалась наружу.

– Тридцать семь тысяч компенсации.

– Тридцать семь тысяч в шестидесятом году были хорошие деньги.

– Отцу Галиндеса они были не нужны. Он был не то гинекологом, не то дантистом в Мадриде. Вполне обеспеченный человек и, если я не ошибаюсь, президент футбольного клуба.

– «Аякса»?

– «Аякс» – не мадридский клуб, Салливен.

– Мне всегда казалось, что это испанский или греческий клуб.

– Какая разница? Вы меня внимательно слушаете? Четыре года назад мы узнали, что некая Мюриэл Колберт, ученица Нормана Рэдклиффа, в прошлом жена мормонского пастора, потом любовница чилийского фотографа, а до этого – любовница Рэдклиффа, интересуется делом Галиндеса. Папка № 12, докладная записка о Рэдклиффе. Сигнал тревоги прозвучал, когда она стала проявлять активность в Нью-Йорке, даже встретилась с Эрнстом и с теми, среди кого вращался Галиндес в свой нью-йоркский период. Мы предположили, что дальше она отправится в Санто-Доминго, и была объявлена тревога. Честно говоря, я не знаю, ни кто объявил тревогу, ни кто предпринял все шаги, которые необходимо было предпринять для того, чтобы меня вызвали на секретное совещание. Требовалось наметить горячие зоны, и на случай, если Мюриэл Колберт пересечет границу такой зоны, остановить ее, но лучше – помешать ей это сделать вообще. И когда все уже было подготовлено, чтобы направить ее по ложному следу, по приезде в Санто-Доминго, Мюриэл Колберт неожиданно отправляется в Испанию. Сначала – в Басконию, где встречается с людьми, побывавшими в эмиграции и знавшими в те годы Галиндеса, затем – в Мадрид, а наши люди следуют за ней по пятам. И тут она становится подругой, очень близкой подругой, сотрудника Министерства культуры.

– Какая чувствительная дамочка.

– Жгучая.

– Может, ее просто отшлепать по заднице?

– Чем?