Галки

Сидя с чашкой кофе в руках, он смотрел, как Стефания одевается. Французы делают лучшее в мире белье, подумал он, когда она надела шелковые трусики цвета густых сливок. Он любил смотреть, как она натягивает чулки, разглаживая их на бедрах.

— И почему только старые мастера не запечатлели этот момент? — сказал он.

— Потому что женщины эпохи Возрождения не носили легких шелковых чулок, — сказала Стефания.

Когда она закончила одеваться, они вышли из номера.

Ганс Гессе ждал возле гостиницы с «испано-сюизой». Молодой человек смотрел на Стефанию с благоговейным восхищением. Для него она была бесконечно желанной и в то же время абсолютно недосягаемой. Это напоминало Дитеру бедную женщину, разглядывающую витрину «Картье».

За машиной Дитера стоял черный «ситроен» марки «траксьон-авант» с четырьмя гестаповцами в штатском. Как мог заметить Дитер, майор Вебер решил приехать сам — он сидел на переднем пассажирском сиденье «ситроена» в зеленом твидовом костюме, в котором походил на фермера, направляющегося в церковь.

— Следуйте за мной, — сказал ему Дитер. — Когда мы приедем, просьба оставаться в машине до тех пор, пока я не позову.

— Где ты, черт возьми, взял такую машину? — спросил Вебер.

— Это была взятка от одного еврея, — сказал Дитер. — Я помог ему бежать в Америку.

Вебер недоверчиво фыркнул, хотя это было чистой правдой.

С такими людьми, как Вебер, лучше всего вести себя как можно нахальнее. Если бы Дитер попытался спрятать от него Стефанию, Вебер сразу бы заподозрил, что она еврейка, и мог бы начать расследование. Но так как Дитер выставлял ее напоказ, то подобная мысль у Вебера никогда бы не появилась.

Ганс сел за руль, и они отправились на рю дю Буа.

Несмотря на то что Реймс был довольно крупным окружным центром с населением более 100 тысяч человек, машины на улицах встречались очень редко. Ими пользовались лишь по служебной необходимости — полиция, врачи, пожарные и, конечно, немцы. Горожане передвигались на велосипедах или пешком. Бензин могли получать поставщики продуктов и других товаров первой необходимости, но многие товары доставлялись гужевым транспортом. Главной отраслью здесь было производство шампанского. Дитер любил шампанское во всех видах: более старые марочные вина, более свежие невинтажные легкие сорта, изысканное «белое из белых», полусухие десертные разновидности — даже розовое игристое, любимое парижскими куртизанками.

Рю дю Буа оказалась приятной тенистой улицей на окраине Реймса. Ганс остановился у высокого дома в самом ее конце, с небольшим внутренним двором с одной стороны. Это был дом мадемуазель Лема. Сможет ли Дитер сломить ее дух? С женщинами обычно труднее, чем с мужчинами. Они кричат и плачут, но держатся дольше. С женщинами он иногда терпел неудачу, чего с мужчинами никогда не случалось. Если вот эта его переиграет, расследование провалится.

— Приходи, когда я махну тебе рукой, — выйдя из машины, сказал он Стефании. Веберовский «ситроен» остановился сзади, но гестаповцы остались в машине, как им было приказано.

Дитер заглянул во внутренний двор. Здесь находился гараж. За ним виднелся небольшой сад с живой изгородью, прямоугольными клумбами и хорошо прибранной гравийной дорожкой. Владелец явно отличался аккуратностью.

Перед входной дверью висела старомодная красно-желтая веревка. Потянув за нее, Дитер услышал в доме металлический звон механического звонка.

Открывшей дверь женщине было около шестидесяти лет. Седые волосы были закреплены на затылке черепаховым гребнем. Поверх голубого платья в цветочек был надет накрахмаленный белый фартук.

— Доброе утро, мсье! — вежливо сказала женщина.

— Доброе утро… мадемуазель Лема! — сказал Дитер.

Обратив внимание на его костюм, заметив стоявшую на обочине машину и, возможно, немецкий акцент Дитера, женщина испугалась. В глазах появился страх, она дрожащим голосом спросила:

— Чем я могу вам помочь?

— Вы здесь одна, мадемуазель? — Дитер пристально смотрел ей в лицо.

— Да, — сказала она. — Совершенно одна.

Она говорила правду — он был в этом уверен. Такого рода женщина не сможет обмануть — ее выдадут глаза.

Повернувшись, он поманил к себе Стефанию.

— Моя коллега к вам присоединится. — Дитер хотел обойтись без людей Вебера. — У меня есть к вам несколько вопросов.

— Вопросов? О чем?

— Можно мне войти?

— Пожалуйста.

Передняя гостиная была обставлена отполированным до зеркального блеска темным деревом. Накрытое пылезащитным чехлом, стояло старое пианино, на стене висела гравюра с изображением Реймсского собора. На каминной полке стояли разные безделушки: стеклянный лебедь, фарфоровая девушка с цветами, прозрачный глобус с моделью Версальского дворца и три деревянных верблюда.

Дитер уселся на обитую плюшем кушетку. Стефания села рядом, а мадемуазель Лема устроилась напротив на стуле. Как мог заметить Дитер, она была полной. После четырех лет оккупации полных французов осталось не так уж и много — очевидно, чревоугодие было ее слабостью.

На низком столике лежала пачка сигарет и массивная зажигалка. Открыв крышку, Дитер заметил, что пачка пуста.

— Не стесняйтесь, курите, — сказал он.