Галлюцинации, или быль о необыкновенных приключениях автора в дьявольском раю

Всегда считалось, что материя есть олицетворение реальности, но в действительности она обладает некоторыми качествами, которые больше сродни мысли. Изменения материи определяются двумя взаимосвязанными динамическими формирующими факторами — пространством и временем. Эта идея включает в себя некоторые аксиомы, одна из которых позаимствована у философа Готфрида Вильгельма фон Лейбница, мастера по изготовлению линз. Лейбницу принадлежит описание монад — он представлял их в виде мельчайших частиц, которые бесконечно повторяются во всей Вселенной и содержат в себе все сущее. Монады существуют не просто здесь и теперь — они везде и всегда или заключают в себе все время и пространство: все зависит от того, как посмотреть. Все монады идентичны, но, будучи взаимосвязаны, они образуют более крупный континуум и в то же время сохраняют индивидуальные, свойственные только им перспективы. Эти идеи Лейбница явились предвестниками новой области фрактальной математики", одним из диковинных примеров которой может служить моя теория временного фактора.

Теории, подобные этой, предлагают возможные объяснения механизма памяти и воспоминаний, который в противном случае оставался бы неразрешимой загадкой. Повреждение даже девяноста пяти процентов мозга не нарушает функций памяти. Выходит, что память не хранится где-то конкретно, но пронизывает весь мозг целиком. Как и в голограмме, вся совокупность памяти, очевидно, заключена в каждой его частице. Точно так же можно сделать голографический снимок горы Фудзи и разрезать его пополам, осветите любую половину, и возникнет вся картина. Этот процесс можно повторять до бесконечности — голограмма состоит из почти бесчисленного множества крошечных изображений, каждое из которых в сочетании со своими двойниками дает целое.

Этому голографическому аспекту памяти такие мыслители, как Дэвид Бом и Карл Прибрам, придавали огромное значение. Но только мы с Деннисом дошли до того, чтобы предположить: такую форму организации можно распространить за пределы мозга, включив в нее весь космос.

Квантовая физика делает сходное заявление, когда утверждает: электрон не находится ни в пространстве, ни во времени — он есть облако вероятностей, и это все, что о нем можно сказать. Похожее качество отличает и мою идею о времени и сравнении его с предметом. Если время — предмет, то сам собой напрашивается вопрос: какова же наименьшая продолжительность, релевантная физическому процессу? Взяв на вооружение научный метод, мы бы стали расчленять время на все более мелкие отрезки, чтобы выяснить, существует ли его неделимая единица. Цель этой процедуры — поиск хронона, или частицы времени. Я полагаю, что хронон существует, но неотличим от атома. Атомные системы и есть хрононы, просто атомы гораздо сложнее, чем думают. Я уверен, что атомы обладают еще не открытыми свойствами, которые помогут объяснить не только свойства материи, но и характеристики пространства-времени.

Возможно, хрононы и не сводятся к атомам, но, как я подозреваю, мы обнаружим волновые частицы, из которых состоят материя, пространство-время и энергия. Хронон сложнее, чем классическое описание атомных систем, принадлежащее Гейзенбергу-Бору. Он обладает свойствами, которые сообщают ему уникальную способность функционировать в качестве первоосновы Вселенной, внутри которой возникают живые организмы и разумы. До сих пор нам не удавалось определить динамические свойства, которые позволили бы частице стать неотъемлемой частью живого или мыслящего организма. Даже бактерия вроде Е. coli — поразительное совершенство, если сравнивать ее с атомом Гейзенберга-Бора.

Модель Гейзенберга-Бора позволяет имитировать физическую Вселенную, состоящую из звезд, галактик и квазаров, но она не объясняет, как устроены живые организмы или разум. А для того чтобы эта атомная модель могла изображать более сложные явления, ее приходится дополнять самыми разными качествами. Если мы хотим понять, как мы устроены, как из перегноя Вселенной могли вырасти мыслящие, созидающие человеческие существа, нужно представить себе атом, наделенный новыми свойствами.

Я не утверждаю, что уже достиг этого. Но я твердо уверен: мне удалось открыть то направление мысли, следуя которому можно прийти к такому знанию. Ключ кроется в циклах временных переменных, входящих в иерархические структуры, которые порождают разнообразные фрактальные связи, зачастую образующие удивительные замыкания.

Человек, заложивший наиболее прочную философскую основу для понимания такого рода проблем, — Альфред Норт Уайтхед. Его метод способен предсказать все то, что мы предполагаем. Теория Уайтхеда объясняет существование жизни, разума и целого ряда феноменов, которым картезианский подход дает лишь приблизительное решение.