Галльская кровь. Ледяной ад. Без гроша в кармане

Четверо путешественников добрались наконец до «стоянки» «Три фонтана».

«Два слова о том, что здесь называют стоянками. На заросших кустарником землях (в густом и диком „буше“ в глубине континента) английское правительство сдает огромные территории в концессию богатым скваттерам, которые устраивают на них фермы или, точнее, строят настоящие крепости, способные устоять перед набегами местных племен. Эти скваттеры под угрозой значительных штрафов обязаны содержать магазины с разного рода товарами — продовольствием, оружием, боеприпасами, одеждой, орудиями землекопов; все это должно продаваться по ценам Мельбурна. Кроме того, скваттеры обязаны давать, по крайней мере, трехдневный приют любому путешественнику, который к ним обратится».

Таким образом, колониальное правительство, стремясь постепенно заселить огромные и враждебные территории, старалось одним ударом убить трех зайцев: получить прямой доход от территориальных концессий, обеспечить постепенное заселение и освоение земель, подготовить дальнейшее, более глубокое проникновение на эти земли других скваттеров, получавших на месте соответствующее оснащение. Любопытно, что и поныне этот подход нисколько не изменился. Современная независимая Австралия продолжает такую же политику предоставления на определенных условиях помощи каждому смелому добровольцу, решившемуся противостоять суровой природе. Миллионы гектаров бесхозных земель, по-прежнему не защищенные от вторжений диких животных, могут легко быть получены новыми владельцами при условии, что в дальнейшем они станут приносить доход.

За пределы реального

Достигнув этих мест, наши путешественники, хорошо оснащенные, начинают поход в глубь Австралии, прекрасной и удивительной страны, привлекательной и тревожащей, обескураживающей и полной коварных ловушек. Желудок нашего парижского гурмана, привыкший к блюдам, любовно приготовленным столичными шеф-поварами, познает прелести экзотических яств. В его меню — личинки червей капустной пальмы, вымоченные в подливке из ягод каменного дерева, жареные тараканы, зародыши опоссума под нардом, попугайчики на вертеле с инжиром… Словом, пальчики оближешь!

В качестве приправы к этим деликатесам одна за другой в ускоренном ритме следуют захватывающие перипетии, подвергая тяжким испытаниям нервы отважных героев. Нападения каннибалов, столь же воинственных, сколь и голодных, смертоносные прикосновения листьев дерева-торпеды, мгновенно убивающих коснувшуюся их птицу, опасности со стороны бесчисленных пиявок, присасывающихся к крупу обезумевших лошадей и жадно вытягивающих их кровь; добавьте к этому страшную тропическую бурю с землетрясением, подобным «концу света», и вызванный им оползень, преградивший путь каравану, так что путешественники остались «без капли воды» под палящим солнцем, причиняющим смертельно опасные воспаления глазам… Аборигены отравили источник, до которого с большим трудом добрались путешественники, выбравшиеся из ловушки при помощи динамита и благодаря несгибаемой европейской храбрости… Нашествие сотен тысяч свирепых плотоядных крыс, наконец, наводнение, обрушившееся на поредевший отряд…

Можно без конца перечислять все беды, с которыми столкнулись и в большинстве случаев победно выдержали эти замечательные люди; израненные, изгрызенные, обожженные, отравляемые, тонущие во время наводнения, они почти целыми и невредимыми выходят из всех опасных ситуаций. И Буссенар без малейшей иронии замечает в середине своего неправдоподобного рассказа: «Несмотря на нескончаемые сюрпризы, сопровождавшие путешествие, события последних нескольких дней разворачивались одно за другим с головокружительной быстротой…»

Мы вновь встречаемся с обозревателем

Вопреки лавине приключений, которые он радостно обрушивает на своих героев, Буссенар упорно стремится сохранить, по возможности, научную достоверность повествования. В его рассказе ощущается страстное желание если и не вызвать полное доверие, то, по крайней мере, остаться в рамках правдоподобия. Таков эпизод с плотоядным деревом, которое удерживает попугайчика своими листьями, выделяющими едкую кислоту, наподобие желудочного сока: «На следующее утро лист занял свое первоначальное положение, а на земле мы нашли скелет попугайчика с несколькими перьями».

Мы, конечно, узнаём упомянутую выше статью из «Корсера», и это нас не удивляет. По возвращении Буссенара в Европу его слова были восприняты как преувеличения путешественника, мистифицирующего слушателей в духе Марко Поло: «добро тому врать, кто за морем бывал…» Но обидно, особенно человеку науки, быть принятым за фантазера. Ведь фантазия несовместима с научной строгостью, необходимой для завоевания доверия читателей.