Галльская война Цезаря

Бритты – хорошие бойцы. Большинство из них носит кожаную одежду, хотя вожди одеваются в ткани, как галлы. Выходя на бой, бритты окрашивают свои лица в синий цвет то ли из-за какого-то суеверия, то ли для того, чтобы напугать врагов. Второе им часто удается: в этом виде они напоминают каких-то призраков из мира мертвых. Воин-бритт сражается копьем, которое дополняет щит, иногда длинным галльским мечом и носит при себе нож. Конница у бриттов плохая, поскольку их лошади очень мелкие, просто жалкие коротышки. Возможно, по этой причине вожди бриттов предпочитают сражаться на двуконных колесницах. Нашим солдатам, которые к этому не привыкли, колесницы показались огромными и грозными. Они отличаются прочной конструкцией и движутся с удивительной скоростью даже по труднопроходимой местности. На каждой из них находится возница, который не участвует в сражении, и воин, который очень быстро и ловко прыгает вперед на дышло, чтобы метнуть свое оружие, или соскакивает на землю и сражается пешим. Когда он делает это, возница разворачивает колесницу, отъезжает на край поля боя и стоит там, готовый к быстрому отступлению или преследованию противника. Таким образом, колесницы дают сразу и те преимущества, которые есть у конников, и те, которые есть у пехотинцев, вот только возница очень уязвим.

Таковы были войска, ожидавшие нашей высадки. Их было не так много, но достаточно, чтобы создать нам серьезные неприятности. Нашим транспортным судам хватило глубины, чтобы легко подойти к покатому берегу, но, когда их кили коснулись дна, нам оставалось еще несколько ярдов до берега. Не все наши солдаты могли выстроиться в ряд на носу своего корабля и по одному спрыгнуть в мелкую воду. Корма у наших судов высокая, а они были тяжело нагружены своим полным вооружением и щитами. Спускаясь с узкой части судна (по-морскому шкафута) туда, где вода доходила до подмышек, солдаты становились беспомощной добычей британцев, которые имели большой запас камней, собранных на берегу. Британские колесницы дерзко въезжали на мелководье, и камни со свистом проносились возле нас. Солдаты, стоявшие на шкафутах всех судов, медлили, не решаясь прыгать.

Цезарь приказал галерам выстроиться напротив вражеских флангов и атаковать противника камнями из пращей, стрелами и копьями из тех катапульт, которые мы установили на кормах. Это подействовало. Британцы очистили мелководье и отступили на несколько ярдов. Прежде чем противник снова набрался мужества для атаки, знаменосец десятого легиона позвал за собой товарищей, прыгнул в воду и один пошел вперед против врагов с орлом в руках. Колебаниям тут же настал конец. Солдаты десятого легиона стали прыгать за борт, толкая друг друга, чтобы оказаться в воде раньше соседа. Очень скоро они уже стали собираться на мелководье в маленькие, случайно составлявшиеся группы вокруг начальников: каждый подходил к ближайшему командиру, которого обнаруживал рядом. Они отчаянно сражались на мелководье и на берегу против превосходящих сил бриттов. Цезарь приказал собрать все наши лодки, усадить туда солдат и послал их выручать попавших в трудное положение. Вскоре мы смогли пробиться вверх, на гальку, и построиться в боевой порядок. Мы атаковали, но, поскольку наша конница еще не подошла, не смогли преследовать противника. Мы позволили британцам уйти и довольствовались тем, что отвоевали себе возможность закрепиться на берегу.

На следующий день британцы прислали послов и сдались. Кажется, местные вожди не смогли объединиться, а более сильные короли из глубинных областей Британии еще не боялись, что Цезарь дойдет до их владений. Как бы то ни было, местные правители покорились и отпустили Коммия и его тридцать конников со следами довольно грубого обращения, очень грязных и без некоторых вещей из их вооружения. Увидев освобожденных, Волусен засмеялся и сказал что-то на латыни, но Коммий, который был далеко не глуп, понимал наш язык. Уже следующей ночью Волусен вошел в наше временное жилище шатаясь, и с его руки капала кровь. Он сказал, что Коммий пытался его убить. У Волусена было достаточно врагов среди галлов, а тому, кто на него напал, он сломал шею, поэтому доказать что-либо было невозможно. Сам же Коммий во время нападения был с Цезарем и все отрицал. Небольшая стычка обернулась большой бедой.

Но еще большая беда пришла к нам оттуда, откуда мы не ждали. Наши восемнадцать кораблей с конницей, которые на несколько дней задержались с отплытием, наконец вышли в море. Они переплывали пролив во время шторма, который становился все сильнее. К тому времени, как с этих кораблей стал виден наш лагерь, море так бушевало, что они не могли держать курс. Некоторые из кораблей легли в дрейф, и их отнесло туда, откуда они отплыли. Другие, подгоняемые ветром, помчались вниз по Ла-Маншу, попытаясь встать на якорь, но зачерпнули слишком много воды, чтобы держаться против ветра. В шторм, среди темноты, они снова снялись с якоря и направились в Галлию.