Галльская война Цезаря

Со всех сторон были слышны громкие крики. Особенно тяжелым испытанием для нас были голоса врагов сзади. Наши траншеи, пересекавшие равнину, находились недалеко, поэтому казалось, что Верцингеторикс и его бойцы стояли у нас за спиной, хотя нас отделяли от них три рва, железные гвозди, острые колья и второе укрепление. Тем временем те враги, с которыми мы должны были сейчас иметь дело, попали в трудное положение. Пока они стояли возле нашего внешнего рва, их камни и стрелы сильно мешали нашим солдатам на стенах. Но когда галлы начали продвигаться вперед, то стали попадать в наши разнообразные ловушки, к которым не были готовы. В их рядах начались смятение и беспорядок, и с боевым кличем смешались громкие крики страха и боли. Чем меньше камней и стрел выпускали они, тем больше выпускали мы, потому что их обстрел не прижимал нас к земле.

Этот яростный бой, когда трудно было понять, что происходит вокруг, продолжался почти до рассвета, и потери галлов были огромны. Верцингеториксу было очень трудно засыпать наши рвы, потому что с его стороны их было три, а не один. Его воины не теряли времени напрасно и сделали передвижные навесы для тех отрядов, которые должны были идти в атаку, но эти навесы было трудно передвигать по земле. Поэтому едва они успели добраться до наших укреплений, как узнали, что штурм внешней армии уже отбит. Они тоже отошли назад, не сделав ничего.

Дважды потерпев поражение в лобовых атаках, галлы начали проводить разведку местности со всех сторон. Как я уже говорил, внутренняя линия обороны Цезаря имела длину девять миль. Укрепления везде проходили вдоль русла речек и по ровным участкам почвы, чтобы защитники Алезии не смогли напасть на них сверху. Внешняя линия, которая на равнине проходила близко к внутренней, в остальных местах была дальше от нее, и поэтому ее длина по окружности была примерно двенадцать миль. Оборонительные сооружения этой линии Цезарь провел через нижние холмы так, что местность поднималась от укреплений вверх, и тем, кто попытался бы их штурмовать, пришлось бы взбираться на склоны. Только в одном месте он не имел возможности сделать так. К северу от западной равнины была гора под названием Рея, такая большая, что ее нельзя было обогнуть, и при этом отделенная от Алезии таким узким ущельем, что по нему нельзя было провести две линии укреплений. Поэтому Цезарь провел внешнюю линию по склону Реи, поневоле примирившись с тем, что это позволит галлам атаковать с более высокой позиции. Надеясь защитить это слабое место, он поместил два легиона очень близко оттуда.

Галльские полководцы составили свои планы. Веркассивеллаун с большим отрядом лучших воинов тихо выбрался из лагеря, повел своих людей вокруг горы Реи и к утру добрался туда, где местность легко позволяла подойти к склону, который был самым слабым местом укреплений Цезаря. Какое-то время они отдыхали, но к полудню почувствовали, что готовы идти на приступ. В это время конница, как было условлено заранее, выехала по направлению к равнине, а пехота основной армии спустилась на место своего недавнего поражения. Верцингеторикс понял, куда и как собираются двинуть эти войска, и тоже повел своих людей вниз.

На этот раз галлы ненадолго задержались у внутренних рвов. Некоторые участки были уже засыпаны, а Цезарь не мог выделить людей для того, чтобы расчистить эти места. Шум битвы поднялся над равниной во всех ее концах. Веркассивеллаун и его бойцы, используя преимущества того, что находились выше нас, обстреливали наших солдат с горы Рея, и последствия этого были ужасны. Этот град летевшего оружия не только причинял нам огромный ущерб, но также, заставляя наших солдат очень старательно укрываться, мешал им отвечать противнику такими же залпами. Пользуясь этим, галлы смогли засыпать наш ров и забросать землей наши западни для людей. Потом, подняв щиты над головами так, что каждый из них накрывал краем соседний, не оставляя щели, они бросились на приступ, вооружившись крючьями, чтобы разрушить наши стены.

Цезарь в это время находился южнее обеих точек, где шли бои, – в том месте, откуда высокий склон позволял ему видеть всю равнину и склон горы Реи. С ним были его секретари-вольноотпущенники, а также несколько офицеров, которые были на конях и могли отвезти его послания. Сам Цезарь тоже был верхом и сидел на своем коне почти неподвижно, а конюх спокойно стоял рядом. Цезарь снял шлем и отдал его своему слуге, так что теперь ветер раздувал остатки волос на его голове. Его лицо было повернуто к нам своим орлиным профилем. Глядя на поле боя, он то и дело покусывал нижнюю губу: у Цезаря была привычка делать так в минуты волнения. Очень часто он указывал на что-то и поворачивался к ближайшему помощнику со словами: «Посмотри на это!» или «Что ты думаешь?». И горе было тому, кто не отвечал тут же: Цезарь не терпел промедления и колебания.