Галльские ведьмы

— Это слишком тяжелое бремя для молодой девушки, — сказала Форсквилис. — Однажды галликены получили этот дар; но из поколения в поколение эта сила слабеет. Иногда мы еще можем приказывать стихии, насылать проклятия, благословлять, вызывать странника, предотвращать болезнь и другие беды, облегчать смерть. Но даром целительного прикосновения обладает одна Иннилис; передавать послания, вызывать демонов, соблазнять богов или слышать голоса мертвых могу только я; и этот дар ускользает между пальцев, с каждым годом он все чаще нас подводит. Галликены уже не смогут научить древнему искусству ни весталку, ни новую королеву. Для большинства эти знания будут пугающими, беспокойными и бесполезными. Дай зайцу крылья, и они только потянут вниз, сделав его легкой добычей для волка.

— Его поднимут крылья орла! — вскричала Дахут. — Они подарят ему небо и пищу.

— Хорошо сказано. Я молюсь, чтобы мы в тебе не ошиблись. Но пройдут годы, прежде чем мы сможем сказать это с уверенностью. Эта ночь положит начало раскрытию этой тайны.

Форсквилис указала на земляные укрепления.

— Тебе, как и большинству крестьян, известно, что это замок заблудших, — сказала она. — Ты слышала, что его построили первые галлы. И избегают по одной причине: чтобы не накликать беду, призраков, русалок, которые прячутся в этих глубинах, хотя я не сомневаюсь, что ты, Дахут, хорошо изучила их во время уединенных прогулок. Ты когда-нибудь чувствовала здесь чье-то присутствие?

— Я… не уверена, — прошептала девочка.

— Слушай, что сокрыто в тайных анналах, и храни это в своей груди. Здесь был Каргалвен, воздвигнутый для Таргорикса — первого в наших землях короля. Порабощенные им древние крестьяне восстали против него из-за женщины. Здесь, на мысе Ванис, он их встретил, его неутомимый меч разил их направо и налево, с обрыва в море стекали реки крови. Их трупы лежали здесь ровно год и один день, отравляя воздух и обогащая почву. Когда плоть истлела, Таргорикс разложил скелеты на этом кусочке земли и сказал, что они послужат основанием для его крепости. Не человеческими руками она была построена. Жрец Виндомарикс вызвал из подземного мира гномов и заставил их возвести ее.

Много лет стоял могущественный Каргалвен и столько же царствовал его правитель. Но преследовало его проклятие древних крестьян. Один за другим умерли его сыновья. Последний, самый многообещающий, умер, услышав под обрывом песню. Он посмотрел туда, узрел красивую женщину на скале среди волн, стал спускаться, чтобы с ней познакомиться, оступился и, упав с обрыва, разбился на смерть. Над крепостью раздался ее смех, и она исчезла в пучине вод. Рискуя свернуть шею, его тело подняли. Обезумевший от горя Таргорикс поклялся сам похоронить отрока в сердце Каргалвена. Копая могилу, он натолкнулся на скелет. Между его ребер притаилась гадюка. Спустя несколько часов, ночью, когда поднялась буря, он скончался в страшных мучениях, и людям показалось, что они услышали, как кричит, отлетая, его душа.

Озисмии выбрали новых правителей, которые обосновались внутри страны. Когда пришли карфагенцы, крепость покинули. Но земля, камни, вода все помнят.

Идем.

Форсквилис взяла Дахут за руку и повела ее через ров, сквозь бреши, по развалинам к дальнему кругу.

— Это будет долгая ночь, — сказала она. — Не торопи свою душу. Мы будем бродить вне времени.

Они сели на чахлую траву и скрестили ноги. Форсквилис подняла лицо к небу.

— Смотри ввысь, — сказала она. — Видишь, вон шаги Ориона. А вот и Дракон рядом с полярной звездой. Колесо небес крутится, крутится, крутится. Взбирайся на Большую Медведицу, Дахут, входи, преодолевай века.

Глаза и душа устремились в бесконечные глубины небес.

Луна взобралась выше. Колдунья тихо запела. Где-то вдали гремели и клокотали волны.

— Единство. Все в одном и одно во всем. Видишь во сне тех, кто спит мертвым сном.

Земля тихо вздрагивает от мороза. Медленно катятся камни; наступает ночь, над ними будут сиять звезды. В ожидании весны дремлют семена. На севере мерцает полярная звезда — воспоминание о давних пожарах. Как колеса колесницы грохочут волны. Ветер вздыхает, ищет губы для поцелуя.

— Что тебе сказала ночь? Нет, мне не говори, скажи себе. Эйа, эйа, баалех ивони.

Начался отлив. Высоко в небе светила маленькая луна.

Форсквилис поднялась.

— Пусть сила войдет в нас, — сказала она. Дахут тоже встала, непоколебимая и изумленная.

— Подпевай в припеве, — приказала Форсквилис. — Я тебя учила.

— Я помню, — сказала Дахут. — О, я помню больше, чем знала прежде.

— Будь осторожна. Не останавливайся лишь на том, что приходит Оттуда. Но этой ночью ты должна была почувствовать власть. Теперь мы вместе вызовем ветер.

Над безмолвным миром полилась песня. Только внизу раздавался шум отступающего моря.

Преобразились звезды, поднялась луна. Бриз, который только что шелестел, начал усиливаться, пока тихо посвистывая, словно кто-то играл на тростниковой дудочке. На западе у горизонта расплылся туман.