Галобионты

– Я хотел, чтобы ты набрался как можно больше опыта, научился мыслить широкими категориями, мог разбираться в людях. Уверен, ничто не способно развить в мыслящем существе все эти способности так, как классическая литература, – терпеливо объяснял профессор. – В книгах, которые я дал тебе, собрана, без преувеличения, вся мудрость мира. Я хотел, чтобы ты вобрал в себя как больше тех познаний, тех наблюдений о жизни и человеке, что были собраны величайшими человеческими умами от античных авторов, до средневековых и современных. Глядя на тебя, я не жалею о потраченном на это времени. Теперь же тебе следует научиться из всех усвоенных знаний создать собственную концепцию, приемлемую именно для тебя. Ты же сам понимаешь, надеюсь, что тебя нельзя назвать человеком в буквальном смысле этого слова. Обладая человеческим разумом, кстати сказать, незаурядным для большинства индивидуумов, ты владеешь нечеловеческими способностями. Имея все самое совершенное от людей, ты выше человека, ценнее его и во сто крат могущественнее. Поэтому ты должен, просто обязан, обладать собственной философией.

Во многом она должна согласовываться с человеческой – это безусловно, но в то же время она не может быть ей идентична. Ты понимаешь меня, мой друг?

– Я понимаю, что отличаюсь от людей, – только и ответил Геракл.

– И тебе это нравится, не так ли, мой друг?

Геракл ответил не сразу, это не укрылось от Хозяина.

– Или ты не доволен этим? – настороженно спросил Антон Николаевич.

– Я доволен, Хозяин, – отозвался Геракл, – но мне хотелось бы понять людей.

– Это похвальное желание, мой друг, но не стоит слишком сильно к этому стремиться. Ты гораздо интереснее и ценнее как вид. Ты наделен столькими возможностями, что достоин быть божеством для всех людей. Именно поэтому ты должен иметь свою собственную концепцию. Для тебя не существует понятий морали, нравственности, категорий добра и зла.

Только целесообразностью должны мотивироваться твои поступки. Считай добром лишь то, что для тебя является благом. Соответственно, зло для тебя то, что несет тебе вред. Все очень просто, не так ли?

– Слишком просто, Хозяин.

– А разве это плохо?

Геракл пожал плечами.

– Все правильно, мой друг, – Степанов отечески улыбнулся, – тебе еще трудно определиться. Твое самосознание нельзя будет считать окончательно оформившимся до тех пор, пока ты не приобретешь практический опыт. Как бы ты ни был подкован теоретически, нужны собственные переживания и впечатления.

Ты их обязательно получишь. Для тебя не секрет, что такое установка психопрограммы, или зомбирование. Ты также знаешь, что по обязательному правилу, введенному нашим куратором, мы обязаны подвергать каждого галобионта этой процедуре.

– Мне хорошо известно об этом, Хозяин, – ответил Геракл, до мелочей знавший всю специфику работы профессора.

– Так вот, мой друг, – продолжал Степанов, – если бы полковник, не ровен час, узнал о том, что твой мозг остался в этом плане девственно чистым, он не допустил бы такого. Дзержинцу нужны рабы, которые беспрекословно выполняли бы любой его приказ и по одному его слову готовы были бы принести ему в жертву свои жизни. Он не отдает себе отчета, что при этом невозможно рассчитывать на независимость суждений, без чего, в свою очередь, невозможно становление независимой личности. Мне, в отличие от полковника, нужен не раб – их у меня и так уже достаточно, мне нужен друг, на которого я мог бы положиться, как на самого себя. В этом смысле ты можешь считать себя избранником судьбы. Именно тебе выпала эта почетная участь. Ты должен быть горд этим, мой друг.

Геракл низко склонил голову, даже покраснев от переполнявшей его глубочайшей признательности. Степанов был для него отцом, наставником, идолом, к каждому слову которого он прислушивался, как к гласу свыше. Мог ли он тогда представить себе, что пройдет какое-то время и его отношение к Хозяину претерпит кардинальные изменения?

– Мы с тобой тесно связаны общими устремлениями, общим мировоззрением, общим знанием, – проникновенно сказал тогда Степанов, положив руку на плечо Гераклу, – поэтому закон целесообразности является общим для нас обоих. То, что целесообразно для меня, соответственно, целесообразно и для тебя и наоборот, то, что является целесообразным для тебя, должно быть таковым и для меня. Все очень просто, не правда ли мой друг?

– Я буду делать только то, что нужно вам, Хозяин.

– Мне нравится твоя покорность, мой друг. – удовлетворенно проговорил Степанов, – уверен, что всегда могу рассчитывать на нее.

Вместо ответа Геракл поцеловал руку Хозяина, все еще лежавшую у него на плече.