Галобионты

– Если я начну вам обещать золотые горы, вы мне все равно не поверите, не так ли?

Улыбка слетела с широкого лица Секретчика. Его прищуренные глаза блестели, как две острые льдинки.

– Так докажите мне чистоту ваших намерений.

– Каким образом? Я и так рассказал вам обо всем. Чего вам еще нужно?

Секретчик тоже поднялся со своего кресла. За долгим разговором они не заметили, что наступает вечер. Большая комната погрузилась в полумрак. На лицо Секретчика, вставшего против камина, ложились огненные отсветы догорающих дров. Чтобы разглядеть выражение лица Дзержинца, накрытого тенью, Секретчик сделал шаг вперед.

– Я хочу увидеть вашу Базу, – произнес он вполголоса.

Дзержинец отпрянул.

– Для первого раунда переговоров вы слишком многого хотите, Иван Алексеевич, – ответил он.

– А чего вы хотели бы на моем месте? – спросил Секретчик.

– Вы требуете слишком многого от первой встречи. Это неправомочно.

– Не далее чем пять минут назад вы предлагали мне сотрудничество. Я готов был поверить вам. Вы сами понимаете, что от такого предложения ни одни человек в здравом рассудке не способен отказаться. Но я вправе убедиться в чистоте ваших намерений. Мне нужны гарантии – разве это слишком много?

– У вас будут гарантии я обещаю вам это, Иван Алексеевич.

– Грош цена вашим обещаниям, – сквозь зубы процедил Секретчик, последние остатки хладнокровия готовы были покинуть его. Он чувствовал себя обманутым, словно сопливый мальчишка. Снова вернулась давняя неприязнь к Дзержинцу.

– Горбатого исправит только могила, – пробормотал он, отворачиваясь и отходя от полковника.

– Что вы имеете в виду, Иван Алексеевич?

– Считаю наш разговор оконченным, мы не придем к согласию, это совершенно ясно.

– Вы хотите уйти? И это после того, как я живописал вам все блестящие перспективы, расстилающиеся перед нами?

Секретчик так и не понял, послышалась ли ему издевка, или она и впрямь прозвучала в голосе полковника.

– Хотите знать, какие блестящие перспективы расстилаются передо мной? – сказал он, снова улыбаясь, и не дождавшись ответа, продолжал: – Я смету с лица земли эту вашу Базу, галобионты, если хоть одному из них удастся выжить, перекочуют в аквариум исследовательской лаборатории при разведывательном управлении. А вас, Иван Алексеевич, призовут к ответу за все, что вы совершили. Я позабочусь о том, чтобы от вашего, насквозь пропахшего запахом гнили департамента, не осталось и камня на камне. А если кто-нибудь посмеет чинить мне препятствия, будь то хоть Президент, хоть сам Папа Римский, я уничтожу и его. У меня в руках есть все возможности для этого. А вами, уважаемый Георгий Семенович, я займусь в первую очередь.

Окончив свою тираду, Секретчик повернулся и пошел по направлению к выходу. Дзержинец невозмутимо смотрел ему вслед. Когда генерал взялся за ручку двери, полковник негромко произнес:

– И вы полагаете, что у вас это получится?

– А вы полагаете, что нет?

– Вам никто не поверит, Иван Алексеевич, предъявите вы хоть сотню дискет с информацией. Все это объявится фальсификацией, притом грубой и непрофессиональной. Вы и сами это знаете, иначе вы никогда не согласились бы на встречу со мной.

– Понимаю, что это не совсем правильно, но все же не могу отказать себе в удовольствии разочаровать вас, полковник, – произнес Секретчик.

– Что? Неужели еще одна карта в вашем широком рукаве? Да вы прямо иллюзионист!

Секретчик пропустил издевку мимо ушей и произнес с легкой улыбкой:

– В том аквариуме, куда я собираюсь переселить ваших галобионтов, уже плавает одна такая особь. Признаю, она не очень хорошо сохранилась, но тем не менее, послужит очень весомым аргументом.

Однако Дзержинец оставался по-прежнему невозмутимым.

Он выглядел скорее удовлетворенным, чем напуганным.

Казалось, что, вызнав все, что хотел, полковник остался доволен результатами.

– Что ж, попробуйте, Иван Алексеевич, – произнес Дзержинец, – вы хотите открытой войны и вы ее получите. Зря вы не согласились на мое предложение. Предъявляйте этот несчастный трупик кому хотите, вы никогда не докажете, что я или еще кто-то из нашего ведомства, как-то связан с этим вашим полусгнившим трупом. К тому же, готов дать руку на отсечение, что он находится в слишком потрепанном состоянии, чтобы принести вам много пользы. Дерзайте, генерал. Я готов к схватке.

* * *

Они плыли почти десять дней. Все это время Алексу не удавалось ни на минуту остаться наедине с Любовью. Геракл неотступно находился рядом с девушкой. С первых же часов совместного плавания стало ясно, что основным объектом внимания Геракла является Любовь. На Алекса он почти не обращал внимания. Даже тогда, когда Алекс обращался к Гераклу с каким-нибудь вопросом, чаще всего ответа не следовало. В какой-то степени успокаивало только то, что с Любовью Геракл предпочитал не разговаривать. Он вообще держался от обоих на некотором расстоянии, все время, однако, находясь между ними, чтобы не дать им возможности приблизиться друг другу.