Галстук для моли (СИ)

– Что за обсерватория? – мигом заинтересовалась Рыба моей мечты.

В следующие пять минут мы наскоро изучили краткую программу – двадцать минут езды от Эйлата, экскурсовод с телескопом, а еще возможность полежать на покрывалах и полюбоваться чистейшим небом.

Я по глазам видел, как загорелась этой идеей Рыбкина, мне и самому она неожиданно пришлась по вкусу.

– Хорошо, поедем туда, – без уговоров утвердил я. – Надеюсь, мы там не уснем от скуки.

***

Я никогда не воспринимал работу, как рутину. Скорее, наоборот, ловил определенный кайф от того, что ее было много, она занимала все мое время, а главное, не кончалась.

Никогда, кроме сегодня.

Мысленно на всех встречах я был уже в той пустыне и любовался звездами. Ожидание этого было сродни сочельнику перед Рождеством. Будто я снова мальчишка и вот-вот произойдет чудо, главное дотерпеть.

Поэтому когда настал вечерний час, мою душу словно в той поговорке: вначале развернули, а сворачивать не спешили.

Выезд в пустыню был запланирован на одиннадцать, я уже успел созвониться с человеком, который занимался так называемой экскурсией в космос. Этан Шварц уже по телефону показался мне приятным, он с пониманием меня выслушал, правда, говорил только на английском и иврите. Он предупредил, что ночью в пустыне не так уж тепло, как может показаться, поэтому будет хорошо, если мы будем в подходящей одежде. Покрывалами же он нас обеспечит.

Сообщить эти новости Рыбкиной я решил лично. Пройдя до ее номера, постучал в двери. Она открыла довольно быстро, словно все это время стояла рядом с дверью и ждала меня. faad6

Только сейчас я запоздало сообразил, что она могла бы оказаться в ванной или собираться, примеряя не очень многочисленные наряды. Но Уля не выглядела всклокоченной или застигнутой врасплох, скорее, несколько растерянной.

– Только не говорите, что все отменилось, – воззрившись на меня, попросила она.

– Нет. Просто пришел сообщить, что одеться лучше потеплее.

Она рассеянно кивнула, а я совершенно неосознанно заглянул ей за спину. Там маячила часть кровати, на которой распахнутой лежала вчерашняя тетрадка.

Хм. Вот же Рыбкина. Нашла время стихи писать. Но, видимо, музе не прикажешь. Я знал об этом не понаслышке, работая с творческими на всю голову людьми уже не один год.

– Спасибо, – поблагодарила она, а я поспешил уйти, чтобы не мешать ей собираться.

Уверен, женщинам это важно.

***

Глава 29

/Ульяна/

“Дорогой дневник, знаю, что самое правильное будет избавиться от тебя прямо сейчас.

Сжечь, утопить или съесть все твои страницы.

Но у меня просто рука не поднимается, и вдобавок теперь я действительно ломаю голову, как мне сочинить стих про “цветок и камень” и вклеить его на первую страницу…”

Со вздохом я отложила тетрадку в сторону и потянулась к телефону обслуживания номеров. Где-то когда-то вычитала, что кофе помогает вдохновению, да и в любом случае на ночной экскурсии он мне не повредит.

Спустя минуты две в дверь постучались, пораженная скоростью, я метнулась открывать и встретила на пороге Малкина. Вышло неожиданно. Так, что даже опешила.

А после того, как он ушел, в очередной раз поняла, насколько близок был Штирлиц к провалу.

Тетрадка опять валялась на видном месте, и если бы босс напросился в гости, мне, не дай бог, могло не повезти окончательно.

Я живо представила, как шеф ставит посреди комнаты стульчик, заставляет меня встать на него, сам садится, подобно деду Морозу, на край кровати и повелительно выдает:

– Ну, рассказывай стишок, девочка Ульяна. Когда же я ничего даже ни вякну, тяжело вздохнет, засунет свой нос в тетрадку сам, а после принесет мыло, веревку (благо, о стульчике позаботился заранее) и повесит меня на люстре.

Тряхнув головой, я прогнала безрадостную картину из мыслей, взяла злополучную тетрадку и потащила в туалет.

– Извини, дневник, но, кажется, настал твой последний час.

План был прост: порвать его в клочья и выбросить, а завтра обслуживающая номеров избавиться от последних улик. Но, мимолетно взглянув на часы, поняла, что на тщательное уничтожение у меня просто нет времени.

До выезда на экскурсию оставалось полчаса, а я даже не начала собираться.

– Черт! – швырнув тетрадку тупо в корзину и мысленно произнеся ей прощальные слова: “Ты служила мне верно, но пришло время расставаний, детка”, я метнулась обратно в спальню.

Нужно было найти теплые вещи, коих я толком и не брала с собой. Израиль, все же.

В итоге самым теплым оказался один из рабочих костюмов. Посчитав, что этого мало, вниз надела две водолазки друг на друга.