Галстук с тугим узлом

– Все куда сложнее, Игорь. Ирано-иракский конфликт разгорается все сильнее, переходит в стадию открытой войны. Внешняя разведка засекла каналы поставок туда за нефтяные доллары большого количества оружия из США и Израиля. Явная афера заинтересовала наше руководство, потому что сам Рейган хоть и декларирует борьбу с распространением коммунизма на планете, но американское открытое воздействие не так активно, а тут… – Сергеев сделал паузу и посмотрел на ребят, оценивая, понимают ли они ситуацию. – А тут сразу создание международных корпораций, через которые текут денежки и товар. Да еще через третьи страны. Есть подозрения, что все же не по приказу Рейгана все делается, а в обход администрации президента США. Чувствуете разницу?

– Еще бы, – засмеялся Сиротин.

– Есть возможность кое-кого из неудобных лидеров из Вашингтона руками самого же Белого дома взять за шиворот? – спросил Борецкий. – Под видом борьбы с коммунизмом кто-то решил денежки заработать? А при чем здесь Никарагуа?

– На доходы от продажи оружия в Иран осуществляются поставки оружия сюда для контрас. Хитрая схема, в которой не присутствует бюджет какой-то отдельной страны или секретного ведомства. Чистая коммерция с политическими целями. В таких объемах эта схема всплыла впервые. Поэтому я прошу вас, ребята, в своей работе помнить о том, что здесь незримо присутствуют американцы. И их дела нам надо задокументировать, чтобы было чем в Совбезе ООН стукнуть об стол.

– Трудно здесь работать, – сказал снова Борецкий, глядя в окно. – У меня возникает ощущение, что чиновники боятся с нами общаться. То ли верят, что контрас возьмут власть и начнется «охота на ведьм», поиски тех, кто якшался с советскими представителями. То ли уже сегодня покушений и наказания боятся. И вам трудно будет.

– Да, – поддержал коллегу Сиротин, грустно хлопая коровьими глазами. – По секрету шепнуть на ухо могут что-нибудь ценное или полезное, но вот документы предоставить, подписаться под каким-то имеющим место фактом – это уж извините. Но мы тебе будем помогать, Станислав, насколько сможем.

– Да, вы уж мне постарайтесь сообщать обо всех инцидентах и значимых событиях по вашему профилю. Не исключено, что мне понадобятся контакты и по ту сторону. Среди контрас. Не все же там ярые сторонники американского империализма и купленные головорезы. Их среда очень неоднородна. Там есть и фанатики, и наемники, и патриоты, которые искренне верят в то, что они сражаются за свою родину, за истинную демократию, какой они ее видят.

– Там достаточно и простых подонков, которые стремятся зарабатывать на всем, на чем можно, – хмыкнул Борецкий, посмотрев на Сиротина. – Помнишь, ты бился, чтобы наших инженеров-нефтяников освободить.

– Что за история? – насторожился Сергеев.

– Месяц назад произошло нападение на строящийся нефтеперерабатывающий завод, – стал рассказывать Сиротин. – Повстанцы захватили несколько заложников из числа специалистов. Среди них оказались два наших инженера. Мы давай искать контакты через официальные круги, выход на этого генерала. У них там много генералов. Как банду свою сколотил, так, считай, уже генерал. Официально не получилось, а получилось через местных. Короче, завод просто выкуп дал и за наших, и за своих. И этому генералу на страну, свободу и демократию, как я думаю, плевать с очень высокой колокольни. Ему эта война как бизнес. Он готов кого угодно продать и предать.

– Что за генерал? – спросил Сергеев.

– Сертано. Личность не очень известная, но и не пустое место. В их среде вес имеет. Приглядись к нему, Станислав.

Глава 3

Сводки, которые Сергеев получил от Романова, подтверждали догадки Станислава и сложившееся в результате инструктажа перед поездкой мнение. Население, особенно проживавшее на границе зон влияния правительственных сил и вооруженной оппозиции, именуемой в международной терминологии «никарагуанские контрас», было частично запугано, частично просто выжидало, «чья возьмет». Наверняка было много таких, которым вообще все равно, какая в стране власть. Жили своим мирком, своей коммуной, кормились своим ремеслом или земледелием, и им было все равно, кто у них покупает их продукцию.

Оказывается, уже с 1980 года в оппозицию к сандинистам начинают переходить предпринимательские организации и умеренные партии, представители которых в 1980–1981 годах вышли из состава правительства и Государственного совета.

А вот это уже плохо, подумал Сергеев. Это просто недоверие. А ведь теперь в правительстве остались практически одни сандинисты, и со стороны этот факт выглядит именно как недемократический. Где многопартийность, где оппозиционные парламентские круги? Это на руку США.