Галстук с тугим узлом

— Я считаю важным итогом своей работы, Эдуард Амвросиевич, что уже 25 ноября прошлого года, как я узнал, президент США Рональд Рейган на своей комиссии рассмотрел наши доказательства. А с 1 декабря начала работу следственная сенатская комиссия под руководством Джона Тауэра. Дело получило название «Иран‑контрас».

— Неправильно, молодой человек, — улыбнулся Шеварднадзе. — Важным итогом этой работы было то, что мы показали всему миру: нельзя силой оружия решать политические и экономические мировые проблемы. Мы показали мировой общественности, кто несет людям мир, а кто везет оружие и разжигает войны. Два полюса и две системы мирового порядка. СССР показал, что не позволит никому решать вопросы таким образом. А то, что в Никарагуа война сразу не прекратилась, вы, Сергей Васильевич, не отчаивайтесь. Там продолжают работать наши товарищи. Да, вы были правы, как мне сообщал Вайно Иосипович. Да, массированные атаки контрас последуют, они активизировались в этом году. Но это ненадолго. Сейчас сандинистское правительство выступит с предложением конституционного решения вопроса, вступит в переговоры с оппозицией, предложит пути мирного решения, и все успокоится. Так было не раз и не только в Никарагуа. Сформируется переходное правительство, введут в его состав членов оппозиционных партий и движений, и все утрясется. Наступит мир, а Советский Союз, как всегда, поможет братскому народу Никарагуа.

Саша Борецкий встретил Сергеева в Александровском саду. Он глянул на наручные часы и торопливо взял Станислава за локоть.

— Ну, поехали. Мы уже устали тебя ждать. Как прошел прием? Награду обещали?

— Обещали, — не очень весело ответил Сергеев.

— А чего же ты не радуешься! Улыбайся. И поехали уже, ребята ждут.

— Я не могу, Саша, — поморщился Сергеев. — Смотреть в глаза ее мужу, ее матери. Рассказывать снова, как все это произошло. Я не смогу.

— Они именно тебя ждут. Ты был с Наташей рядом в последние минуты ее жизни, — тихо напомнил Борецкий.

— Я приду к ним, только не сейчас, — вздохнул Станислав и посмотрел в чистое морозное небо. — Не могу. Мне самому свыкнуться, сжиться со всем этим надо.

— С потерей друзей? — понимающе кивнул Борецкий.

— С работой, на которой теряешь друзей. — Сергеев посмотрел в глаза Борецкому и попросил: — Можно я побуду немного один? Просто пройдусь по Москве. Понимаешь, мне сегодня открыли глаза на некоторые вещи. Знаешь, что мне наша работа напоминает? Бокс.

— Бокс? Почему? Ничего вроде бы общего с мордобоем.

— Знаешь, что такое в боксе клинч? Это действия боксера, когда он вроде бы сковывает атакующие действия противника, как бы «связывает» его руки. Вот так и мы. И не деремся, а по рукам вяжем. Интересное сравнение, правда?

— Правда.

Махнув рукой, Станислав Сергеев медленно пошел по аллее, мимо лавок, мимо елей, пропуская обгонявших его туристов с картами Москвы в руках. Он смотрел на людей и думал, что вот они ходят, радуются, спешат по своим делам и не знают, что в мирное время идет незримая война. Никто ни с кем в схватку не вступает, но с огромным, порой нечеловеческим напряжением сдерживает усилия противника. Только так, потому что нам драться нельзя, мы дипломаты. Такая вот работа…