Гамбит

Следующие сутки прошли в безмятежной неге. Меня определили в столичный госпиталь, где я получил первую помощь. Но это было уже лишним. Моя рана заживала с наиболее возможной скоростью, так что я взял в больнице костыли и пошел на торжественный прием, в честь нас, и конечно неповторимого Шамана Хабы. Я был удивлен тем, что шеф согласился присутствовать на этом приеме. Обычно он уходит со сцены в конце очередного дела. Но тут была совершенно другая история. Ведь все действительно верили в то, что Хаба провернул всю эту операцию, и с войной, и со зверьми, и вообще никто толком ничего не понимал. А на вопросы о поведении шефа в самом конце, он отвечал, что ничего не помнит. Наверное, духи заставили его действовать, так как он действовал. И все. И еще он без зазрения совести отдал все лавры Хабе. Якобы он был просто его советником, и иногда составлял отдельные детали плана. А вот настоящим героем был именно Великий Шаман.

Еще лежа в госпитале я попробовал узнать где сейчас находится Хаба, и что он сделал после того как ушел в джунгли. Но у меня ничего не получилось. С тех пор как он вошел в джунгли, Знание начинало выдавать только известные мне факты из прошлого Хабы. Такое случается, если следишь за могущественным колдуном, например за шефом, но за простым мужиком, пусть и накаченным вероятностями следить должно было бы легко. Или шеф успел прикрыть его от меня и остальных колдунов мира, которые, я не сомневаюсь, с интересом следили за тем, что происходило в эти дни на территории Мамбе, или он как-то сам научился закрываться. Этого я не знал, и пока мы с шефом не приедем домой, и не сядем в своем кабинете, шансов на его рассказ не было.

К вечеру неожиданно для всех, к нам прилетел Борис. Оказывается, шеф позвонил ему и все рассказал. Бизнесмен не смог усидеть на месте, и сел на самолет. Аэропорты Мамбе, конечно же, открылись. Разумеется, Борис не узнал шефа, а тот не стал говорить ему о том, что он скрывается под этой личиной. Сказал только что его шеф приедет к нему Московский офис послезавтра. Борис не возражал. И в течение вечера очень сильно надрался на радостях. А я наконец-то сошелся с его наемниками. Борис по такому поводу повысил им гонорар в два раза, что серьезно подняло им настроение. Последние что я помню из того вечера — как мы с Малаевым пьем водку на брудершафт. А вот шеф ушел с праздника еще раньше. Ему надо было выспаться перед дорогой домой. Он как оказалось, не спал с тех пор как мы прибыли в Мамбе. И даже прошлой ночью ему это не удалось, так как он опять собирал вероятности. Для колдуна это дело жизни или смерти. А вдруг кто-нибудь из его врагов решит воспользоваться его временной слабостью, и заставит наш самолет разбиться. И тогда крышка.

На следующее утро шеф разбудил меня рано утром. Голова чертовски болела после вчерашней гулянки, но чашка кофе, и дружественный пинок под зад привели меня в чувство. Шеф сказал, что уже попрощался с кем надо, и наш самолет вылетает в Каир через час. И, несмотря на то, что в аэропорт мы все-таки опоздали, вылет для таких важных персон был задержан. На этот раз мы летели не на частном самолете, а на простом пассажирском. До Каира было четыре часа лету, так что я успел выспаться. А когда мы выходили, я заметил что шеф порядком поправился за время перелета. И хотя по-прежнему оставался чернокожим, у него появилось объемистое пузо. Стюардесса даже заподозрила его в том, что он украл подушку, но вслух ничего не сказала. Естественно все на борту знали о том, что за человек летит на этом самолете. Спаситель Мамбе, и друг Великого Шамана!

В аэропорту Каира мы провели два часа, потому как у нас был трансферт до Москвы, и ехать в город не было смысла. Мы успели пообедать. Шеф невозмутимо сожрал в шесть раз больше чем я, и еще поправился. Кроме того черты его лица тоже слегка изменились. Теперь, если смотреть издалека, никто не узнал бы в нем Роберто Бако. Пообедав мы сели во второй самолет, где шеф укутался пледом с головой, и когда мы приземлились, по трапу уже спускался Роберт Гамбит собственной персоной. На таможне возникла небольшая заминка, но шеф чуток поколдовал и мы вышли в столице России.

Конечно, мы сразу поехали домой, где шеф сказал, что на завтра запланирована встреча с Борисом, и пошел спать. На все мои вопросы он отказался отвечать до того момента когда дело будет закрыто. На следующий день я с великим удовольствием спустился вниз и приготовил завтрак. Нога уже почти не болела. А потом, с не меньшим удовольствием, я пошел разбирать почту, которой накопилось немало. Шеф тоже встал как обычно, и, позавтракав в одиночестве, вошел в кабинет. Потом поздоровался со мной и сказал, что на полдень у нас назначена встреча с Борисом. Мне настолько надоела Африка со всеми ее шаманами, джунглями и неграми, что я с восторгом воспринимал любое заявление шефа о том, что наша жизнь вернулась в прежнее русло.