Гамбит

Тем временем Брандон повернулся к Мэйтланду и принялся расспрашивать об урожае, торговых делах и политических новостях. Дядюшка выпячивал грудь, хвастался и всячески показывал, что благополучие будущего короля всецело зависит от него – верного, преданного, мудрого и доброго дядюшки, радеющего лишь о благе королевства. Брандон верил. Хорошо верил. Смотрел дядюшке в рот, спрашивал совета и кидал выразительные взгляды на Белинду.

А Сакс, выкинув на время из головы танство Эл-лисдайр, политику и дороги, смотрел по сторонам. Все больше на Мэйтландовых стражников. Здоровых, сытых стражников, в крепких доспехах, вооруженных для боя, а не для парадной встречи. Пожалуй, они выглядели даже серьезнее, чем гвардия принца. Сакс никак не мог понять, зачем Брандон взял на службу людей, верных Артуру? На них же нельзя положиться! Он так у Брандона и спросил, как только тан Мэйтланд отвлекся, чтобы переброситься парой слов с племянницей. А Брандон усмехнулся в ответ – совсем не так, как улыбался дядюшке.

– Это мои люди, Сакс. Ты ж не думаешь, что Артур знал их всех по именам?

Сакс кивнул: принц Артур не походил на человека, которого волнует хоть кто-то, кроме него самого. А Брандон совсем не такой. Странно, что он не переманил к себе и Марка.

– Мне нужен ты, брат, – словно подслушав его мысли, тихо добавил Брандон. – И я доволен. Ты правильно повел себя с Марком. Как подобает благородному рыцарю.

Слово «благородный» прозвучало несколько странно, но Сакс отодвинул эту мысль – туда же, куда и тупую ноющую боль под ключицей. Пока его заботила безопасность сюзерена: хоть тан Мэйтланд сочился радушием и любовью к племяннику, если он вдруг посчитает Брандона опасным или недостаточно послушным, гостевые покои мгновенно станут тюрьмой, сбежать из которой будет куда сложнее, чем из королевского дворца. В замке Шаннон наверняка есть потайные ходы, но ни Брандон, ни Сакс их не знают. А прорываться через единственные ворота, охраняемые по меньшей мере десятком стражников, и потом через весь город – чистое безумие.

Глава 5 Ильяс

Большую часть дороги от «Шереметьево» Ильяс проспал. В машине ему всегда отлично спалось, потому и предпочитал мотоцикл. Но не после пятнадцати часов перелета! Проснулся, когда свернули в Рублево, и не сразу понял, куда делись кактусы, – жара-то осталась. Хотя нет, в Москве было определенно жарче, чем в Канкуне. Интересно, Лилька дома?

Засмеялся собственным мыслям. Мексика ему, видите ли, за неделю обрыдла, потому что без Лильки и кактусы не фотогеничны. А ведь об этой самой Мексике мечтал лет с десяти, как начитался Майн Рида, и в прошлый раз проторчал там битых два месяца – с кактусами и мексиканками, наснимал на десяток статей и одну энциклопедию и в этот раз собирался недели на три…

– Приехали, – напомнил таксист.

Выйдя из машины, Ильяс задрал голову – окно на третьем этаже было распахнуто, а из окна слышался Бах. Негромко, но все равно отчетливо. Дома.

По лестнице он взлетел, невзирая на тяжеленный чемодан, который пришлось купить в Мехико в пару верному рюкзаку. Для подарков. Кто ж думал, что в Мексике окажется столько всякого нужного и полезного барахла, которое отлично сочетается с совершенной натурой? Сомбреро, правда, в чемодан все равно не поместилось, зараза. Так и вез в салоне, как какой-то турист.

Открыл дверь – Лиля вылетела в прихожую на щелчок замка: джинсы, теплая ковбойка (в такую-то жару!), рукава закатаны по локоть; тапочки-медвежата и руки в тесте. Ильяс малость ошалел от такой картины. Совершенная натура пробуется для рекламы блинной муки? Или кактусов переела? Нет, он ничего не имел против тихого домашнего счастья. Иногда. В меру. И тесто на руках выглядит… м… вкусно. Пожалуй, реклама муки – не такая уж плохая идея.

Лилька отпрыгнула, демонстрируя руки, вдруг не разглядел, и затараторила про пирожки и перемажешься, привет, как Мексика?

– Мексика отлично. – Он все равно догнал, сорвал короткий поцелуй и попробовал тесто с пальцев на вкус. Не впечатлило, отпустил. – А пирожки с чем?

– С грибами. И с мясом. И с капустой. И с яблоками. Со всем!

Домашнее счастье на глазах приобретало привлекательность. Правда, он думал потащить ее сразу в ресторан – после переперченной Мексики зверски хотелось нормальной русской окрошки и пельменей. Но пирожки тоже хорошо. С мясом. И с грибами. И все остальные.

– Почти все готовы, – добавила Лилька, – сейчас вот только последние доделаю, испекутся, пока ты купаться будешь. Сварить кофе?

Кивнув, Ильяс еще раз чмокнул свою совершенную до изумления натуру в макушку и, расстегивая рубашку на ходу, отправился в ванную. Ладно, если уж пирожки, то душ можно принять и одному. Хотя с Лилькой было бы веселее. Когда вышел, из гостиной по-прежнему доносился Бах. Что-то хоровое и пафосное, то ли месса, то ли кантата. Пирожки благоухали – и мясом, и грибами. Вкусно!

А она говорила по телефону:

– Помню… да, после двадцатого октября. Режим соблюдаю. Нет, головных болей нет. И глаза не болят. И вообще все в норме. Да. До свидания… Але, Насть? Сегодня не получится. Ильяс приехал, ага…