Гамбит Бубновой Дамы

Теперь же, предупрежденная, она сумела заблокировать свое подсознание от волнового воздействия.

Ей стало легче, но тут же она подумала, что ничего эта маленькая победа в принципе не меняет, все равно они ее найдут, и Новиков ей ничем не поможет, потому что против профессионалов из ее мира он, каким бы ни был надежным парнем и верным другом, не более чем ребенок детсадовского возраста против рейнджеров.

И все же она ехала туда, где ждал ее Андрей. Больше в целом мире рассчитывать все равно было не на кого.

…Тихая теплая ночь, одинокая неспешная дорога по старым кривым переулкам, огонек сигареты, вкус и запах табачного дыма успокоили его настолько, что Андрей смог наконец рассуждать легко и почти отстраненно, анализируя происходящее, как чисто логическую задачу. Сценарий сомнения не вызывал, и он был почти уверен, что сумеет его выполнить. А вот другая сторона проблемы внимания заслуживала.

Зачем? – вот вопрос. Хорошо, что ни Сашка, ни Олег сразу об этом его не спросили. Он ведь и сам до конца не знает. Там, у Левашова, он просто подавил друзей своим напором и решительностью, сразу переведя проблему в сферу практической реализации. По известному, хотя и не нашему, принципу: сначала стреляй, потом думай.

А думать-то все равно надо.

Неужели им руководит действительно чистый альтруизм, и он, не колеблясь, рискует жизнью – своей и не только – ради того, чтобы попытаться помешать выяснению отношений между существами, глубоко людям чуждыми, посторонними и, может, даже и негуманоидами? Какое право он имеет на вмешательство в чужие дела?

Впрочем, это не из той оперы вопрос. Вмешиваться во что угодно, рисковать своей и чужой жизнью можно и нужно, но – ради высших ценностей. Долг, присяга, честь и так далее… Честь? Он же именно об этом говорил в свое время Ирине. И давал слово. Допустим. Но это опять только его личная проблема. И ведь самое смешное, что в реальном общечеловеческом мире этой проблемы просто нет, потому что ее не может и не должно быть. Признано, что контакты с пришельцами будут совсем не такими и не таким людям доверят их осуществлять. Соответствующую литературу читать надо. А он, некий Новиков А., если ему больше нечем заняться, играл бы в свой преферанс, не лез бы, куда не просят…

Андрей, как ему показалось, уловил некую нить. Вот-вот: не просят. А кто его должен просить? Если ждать, когда кто-то где-то задумается, потом сообразит, согласует с кем положено и лишь потом в установленном порядке кого нужно попросит… Но как тогда быть с формулой: «Если не ты, то кто? Если не сейчас, то когда?» Да и в конце концов, будь на месте пришельцев просто граждане иностранного государства, собравшиеся причинить вред лицу, просившему у них политического убежища, и то их действия подлежали бы пресечению. А уж в данном случае – тем более. И кстати, друзья его среагировали именно так. Это он сгоряча вообразил, что они слепо ему подчинились, а они ведь тоже сразу суть вычленили.

Новиков улыбнулся невольно. В общем, еще раз подтверждается, что всякое первое побуждение обычно бывает благородным.

Он вышел на площадь перед Рижским вокзалом. Несмотря на позднюю ночь, людей здесь было много. Войдя внутрь, Новиков, ожидая условленного времени, покрутился среди встречающих и отъезжающих, попил воды из фонтанчиков, на секунду задержался у зеркала в туалете. Нет, вид вполне уверенный, губы не трясутся. А что, собственно, рефлектировать? Выбора нет и не было. «Жизнь принуждает человека ко многим добровольным действиям», – вспомнил он.

Из глубокой тени за выступом стены Новиков увидел подъезжающую «семерку» со знакомым номером и, не дожидаясь, пока она остановится, нырнул в переднюю дверцу. Ирина, сидевшая за рулем, повернула к нему бледное лицо. Глаз видно не было, но Андрей ощутил ее тревогу, страх, немой вопрос. Такой он ее еще не видел. И от этого сразу стал собранным, ироничным, не знающим сомнений – каким она его знала.

– Привет! Молодцы, подъехали четко. Что значит десантная выучка! – он обернулся, кивнул Берестину. – А теперь по газам, Ира, и – вперед за орденами…

Ирина придавила акселератор.

– Что случилось? Теперь ты сообщишь, надеюсь? – спросил Берестин.

Новиков подробно рассказал обо всем. Берестин заговорил первым.

– Это похоже на правду, Ира?

Она не успела ответить.

Машина выскочила на перекресток, и Новиков, не успев даже понять, в чем дело, отчаянно выкрикнул: «Стой!» – и изо всех сил вдавил правую ногу в пол, словно сам сидел за рулем. Ирина среагировала одновременно или, пожалуй, на полсекунды раньше, вывернув руль влево, и резко затормозила. И тут же на них обрушилось что-то черное, громадное, бесформенное. Удар, лязг, звон, машину поволокло боком – и все кончилось. По улице, стремительно удаляясь, уносился в темноту грузовик без огней, вроде бы «ЗИЛ-130».

Новиков и Берестин выскочили одновременно. «Семерка» стояла, развернутая почти на 180 градусов – и удивительно целая. Только смят был угол правого крыла да дребезжала облицовка фары… И все…

Ирина тоже выбралась из-за руля.

– Все целы? – севшим голосом спросила она.