Гамбит Королевы

– Что мы такое, если не слова?

Барка покачивалась на воде. Опущены портьеры, и они отгородились от всего мира. Он взял ее за руку, их пальцы сплетаются; она утыкается носом ему в шею, с наслаждением вдыхает его аромат. Все остальное исчезло; она больше не винит себя в смерти Латимера, не тревожится за будущее Мег. Снейп стал прошлым, страшной сказкой; то, что там произошло, касается не ее, а кого-то другого. Почти все забыто; король, слухи, подарки – все растворяется, превращается в ничто. С Томасом все остальное вытесняется в самые дальние углы ее сознания. Нет больше ни прошлого, ни будущего, только славное, бесконечное настоящее.

В два предыдущих брака она вступила без любви; взаимная приязнь расцветала постепенно, как цветок. А сейчас… Что с ней? Что-то другое, необъяснимое, как увиденная мельком бабочка, которая кажется еще красивее именно оттого, что ее трудно поймать.

Она вспомнила стихи Серрея, который попробовал описать чувство, которое она сейчас испытывает; Катерина помнит, как Серрей читал свои стихи у леди Марии. Перед ее глазами встает его длинное серьезное лицо, темные глаза под тяжелыми веками. Когда он прочел название, «Описание переменчивых влечений, боли и хрупкости любви», в комнате послышались тихие вздохи: каждая из присутствующих дам знала, что такое любовь. Катерина же поняла это только теперь.

Когда они проплывали мимо собора Святого Павла, били колокола, словно объявляя о них. Катерина совсем забыла, что здесь похоронен ее муж. С берега неслись разные звуки, сливаясь в своеобразную серенаду: рев из медвежьих ям в Ламбете, крики чаек, перекличка моряков, грубые голоса саутуаркских шлюх, которые торгуются с клиентами; плеск руля и весел, размеренные, как стук сердца, команды рулевых.

Он наклоняется к ней для поцелуя, раздвигает ей губы языком, и ее снова охватывает желание. Они целуются долго и страстно. Потом он слегка отстраняется, но по-прежнему близко, так близко, что его глаза сливаются в один.

– Циклоп, – смеясь, произнесла она, отодвигаясь, чтобы лучше видеть его. От его близости у нее захватывает дух.

– Твое одноглазое чудовище!

– Язык любви – ничто, – сказала она.

Он дует ей в лицо. От него пахнет анисовым семенем.

– Лево руля! – крикнул кто-то из гребцов.

Барка дергается и кренится на бок. Катерина выглядывает наружу. По темной, дурно пахнущей воде плывет всякий мусор. Целая флотилия лодок окружает что-то белое и раздутое. Матросы встают, чтобы лучше видеть, что там; их суденышки раскачиваются на волне.

– Что там еще такое? – спросил один.

– Утопленник! – крикнул другой.

– Бедняга. – Первый сокрушенно снял шапку.

– Не смотри. – Сеймур мягко отвернул ее лицо в сторону и стал гладить ее по щеке.

Поздно; она уже видела раздутый труп с изуродованным лицом и вывалившимися внутренностями. К ней возвращается тревога; в голове теснятся разные мысли. Что, если король про них узнает? Пока они ведут себя не слишком осторожно… Особенно во время той первой встречи в саду. Оба потеряли рассудок и забыли о том, что их могут увидеть. Правда, потом они стали осмотрительнее… И все же что с ними будет?

Сеймур стянул перчатку с ее руки и поцеловал все пальцы по очереди.

– Вот что такое любовь. Да, Кит?

– Откуда мне знать? – Она старалась отогнать разъедающий душу страх, изображая беззаботность.

– Как откуда? – поддразнил он. – Ведь ты уже дважды была замужем!

– Что общего у замужества и любви? – Она негромко засмеялась, но страх сделался сильнее. – Опыт любви есть у вас, мистер Сеймур, если верить придворным слухам. – Она толкнула его в бок. – Признайтесь, скольким девицам вы разбили сердце?

– Все это, – он серьезно посмотрел на нее в упор, – было юношеским безрассудством. И они были для меня просто девицами. А ты – женщина. Настоящая женщина, Кит.

– И поэтому я более достойна любви? Но почему? – удивилась она. Ей хотелось узнать, что он чувствует, боится ли последствий, как и она.

– Дело не в том, что ты женщина. Дело в том, что ты – это ты, – ответил Сеймур. – Не знаю, как лучше выразиться. Даже поэты не могут объяснить, что такое любовь. Но ты, Кит… – Он смущенно опустил взгляд. – Ты наполнила мою жизнь смыслом!

Возможно ли наполнить смыслом жизнь любимого, если не видишь смысла в собственной жизни? Катерине жаль пропавшей радости, которая наполняла ее совсем недавно; ей снова хочется хоть одним глазком увидеть крыло бабочки…

Завтра она должна явиться ко двору и служить леди Марии. Бабочку, говорит она себе, можно по-настоящему рассмотреть, лишь когда она мертва и приколота к доске. От реки веет холодом; Катерину пробивает дрожь.

– Меня вызывают ко двору, – сказала она, злясь на себя за то, что лишает его радости.

Он стиснул зубы и сразу стал похож на капризного мальчика. Ей захотелось обнять его и утешить.

– Так приказал король? – хрипло спросил он.

Интересно, обсуждал ли Томас последние события с Уиллом?

– Более удачного случая для Парров не найти, – внушал ей Уилл. – Кит, подумать только, мы станем членами королевской семьи! Мы займем место в истории.

– Уилл, ты слишком тщеславен, – ответила ему Катерина.