Гамбит Королевы

– Косноязычен? – повторила она вслух. Сеймуру не привыкать к светским беседам, а вот ей не так-то легко придумать остроумный ответ. Чтобы не встречаться с ним взглядом, она смотрела на его рот. Он, как нарочно, облизывал чувственные губы розовым языком. – Как вы думаете, Серрей, у Сеймура действительно косой язык? – Серрей и Уилл покатились со смеху, а она лихорадочно пыталась придумать что-то еще. Наконец ей это удалось, и она защебетала: – Смотрите, как бы он не довел вас до беды!

Все трое одновременно хохочут. Катерина рада; находчивость не покинула ее даже в присутствии этого красавца, смутившего ее покой.

Мег ошеломленно смотрела на мачеху. У нее не было случая узнать такую Катерину – остроумную и находчивую придворную даму. Катерина наградила ее ободряющей улыбкой, а Уилл представил ее Сеймуру; Сеймур оценивающе посмотрел на девушку, будто собирался ее съесть. Катерина взяла падчерицу за руку со словами:

– Пойдем, Мег, мы опоздаем к леди Марии.

– Так неучтива – и так мила! – с притворной улыбкой произнес Сеймур.

Катерина сделала вид, что не слышит. Она поцеловала Серрея в щеку и, отойдя на безопасное расстояние, полуобернувшись, вежливо кивнула Сеймуру.

– Я провожу вас, – сказал Уилл, проскальзывая между сестрой и Мег и беря обеих под руки.

– Уилл, – прошептала Катерина, когда они оказались на лестнице, где их никто не слышал, – буду тебе очень признательна, если ты не станешь обсуждать с друзьями мое наследство!

– Сестрица, не спеши меня обвинять. Я ничего никому не говорил. Все выплыло само собой, это было неизбежно, но…

– Интересно, с чего бы Сеймур так рассыпался в любезностях насчет моей притягательности? – отрывисто спросила она.

– Кит! – засмеялся Уилл. – По-моему, он в самом деле имел в виду твое обаяние.

Катерина раздраженно вздохнула.

– Неужели всегда обязательно изображать сварливую старшую сестрицу?

– Извини, Уилл. Ты прав, не ты виноват в том, что люди болтают.

– Нет, извиниться следует мне. Тебе и так нелегко пришлось. – Он взял двумя пальцами складку черной материи у нее на юбке. – Ты в трауре. Мне следовало вести себя разумнее.

Они молча шли по длинной галерее в покои леди Марии. Уилл о чем-то задумался. Катерине показалось, что Уилл ей завидует. Он не прочь был бы носить траур по жене. Супруги возненавидели друг друга с первого взгляда. Анна Буршье, единственная наследница пожилого графа Эссекса, считалась завидной невестой. Их мать очень радовалась, когда ей удалось женить на Анне единственного сына. От Анны Буршье ожидали многого; не в последнюю очередь надеялись, что титул Эссекса позволит Паррам на ступеньку-другую подняться по общественной лестнице. Но брак не принес бедному Уиллу ни детей, ни титула, ни счастья. Более того, Анна опозорила мужа. Графский титул король пожаловал Кромвелю, а Анна бежала с каким-то провинциальным священником. Уилл никак не мог отделаться от сплетников. В его присутствии часто шутливо упоминали «церковных крыс», «клерикальные просчеты» и «убежища священников». Естественно, Уилл не видел в произошедшем ничего смешного, но, как ни старался, не мог добиться согласия короля на развод.

– Ты сейчас думаешь о своей жене? – спросила Катерина.

– Откуда ты знаешь?

– Уилл Парр, я знаю тебя лучше, чем тебе кажется.

– Она родила своему попу, будь он проклят, еще одного внебрачного отпрыска!

– Ах, Уилл, король рано или поздно сжалится над тобой, и тогда ты сделаешь Лиззи Брукс честной женщиной.

– Лиззи теряет терпение, – пожаловался Уилл. – Когда я вспоминаю, какие надежды матушка возлагала на мой брак, на что она пошла ради того, чтобы мы поженились…

– Наверное, к лучшему, что матушка не дожила до этих дней и не стала свидетельницей скандала.

– Больше всего ей хотелось, чтобы Парры снова пошли в гору.

– Уилл, наша кровь и без того хороша. Наш отец служил отцу нынешнего короля, его отец служил Эдуарду Четвертому, а мать была статс-дамой при королеве Екатерине. – Она загибала пальцы. – Хочешь еще?

– То было давно, – проворчал Уилл. – Отца я даже не помню.

– У меня и самой о нем сохранились лишь смутные воспоминания, – призналась Катерина. Впрочем, она ясно помнила тот день, когда скончался их батюшка; тогда она очень злилась из-за того, что ей в столь юном возрасте – ей исполнилось шесть – пришлось идти на похороны! – И потом, сестрица Анна была фрейлиной всех пяти королев, а теперь она в свите королевской дочери. Очень может статься, что и я присоединюсь к ней.

Тщеславие брата раздражало ее. Так и подмывало сказать: «Если ты так хочешь, чтобы Парры возвысились, тебе следует дружить с нужными людьми, а не с каким-то там Сеймуром». Пусть Сеймур и дядя принца Эдуарда, но король слушает не его, а его старшего брата Гертфорда, лорда первого адмирала.

Уилл досадливо вздохнул, и они стали проталкиваться в толпе придворных, которые стояли у ко ролевских покоев. Затем Уилл снова сжал ее руку и спросил:

– А какого ты мнения о Сеймуре?

– О Сеймуре?

– Да, о Сеймуре…

– Почти никакого, – сухо ответила она.

– Разве ты не находишь его великолепным?

– Не особенно.

– Я надеялся, что мы сможем женить его на Мег.