Гамбит. На сером поле

Фрею очень хотелось поскорее скрыться в давящих на его голову стенах гостиничного номера, но впервые за долгое время он почувствовал себя спокойно в присутствии такого же притворщика, как и он сам. Де-юре Лиамель Ларссон был аналогом Фрея Лориана с поправкой на возраст и предпочтения, де-факто такой же скрупулезный невротик, трясущийся над окружающими его обстоятельствами и людьми. «Отлично. Просто отлично», – подумал Фрей, что будь у него стереотип об идеальном партнере, он был бы точной копией Лиамеля. Хотя нет. Курить бы ему Лориан точно не позволил. И брезгливо избавившись от, без сомнения, дорогой и ароматной сигареты, Фрей смотрел, как Ашер Эванс Младший и Николас Ларссон, благодаря какому-то невероятному стечению обстоятельств ставшие братьями, вместе играли на детской площадке, пребывая в циановых облаках и вдыхая ядовитый воздух далекой планеты Нибиру, ничуть не отличавшегося от атмосферы города, в котором им суждено было родиться.

Волчий след

Выходные для детектива Коннора Уэста больше напоминали тяжелую рабочую неделю, уместившуюся в один обычный уик-энд. Уик-энд длиною в вечность. Перелопатив, без преувеличения, тонну информации, он бы уже заработал себе на несколько пожизненных сроков за поиски по нескольким федеральным базам данных, не будь он копом, не говоря уже о считывании выписок с банковских депозитов и лицевых счетов страховых и телефонных компаний, об отслеживании получений выплат по страховке и перемещения финансов. Уэст проверил, как ему уже казалось, каждого десятого жителя Нордэма, который хоть как-то принадлежал к кругу общения Ларссонов, Формана и Ронье. Нельзя сказать, что его поиски были совсем уж бесплодными, но ничего мало-мальски проливавшего свет на планы сторон, занявших глухую оборону по команде: «Задраить шлюзы» и вышедших сухими из воды, отыскать не удавалось. Все иголки прятались в стоге иголок, а ниточки сматывались в такой тугой клубок, что Коннор решил последовать совету Моргана и, плюнув на все к чертям собачьим, разрубить Гордиев узел. И как его угораздило оказаться в эпицентре назревавшей, а уже и начавшейся бури, находясь в ипостаси Коннора Уэста, а не детектива полиции, прыгавшего в пекло, Коннор давно забыл, потерявшись в тысячи слов, недомолвок и намеков, сшитых на деле белыми нитками.

На экране в очередной раз замаячило сообщение о помещении в федеральный розыск Ашера Эванса, и Уэст вовремя вспомнил, что покойный Кельт сейчас вряд ли услышит, разорвись рядом с ним бомба с тротиловым эквивалентом, и не контузия была тому причиной. Скорее всего, известие, что Ашера Эванса ищут с собаками, Форестер бы оценил, по всему городу, дойдет до того, только когда на киллера Ронье, прикрывавшегося кличкой покойника, наденут тюремную робу. «Целее будет», – отмахнулся Коннор, решив, что камера смертников для якобы выжившего из отряда смертников, как нельзя точный каламбур, намного безопаснее, чем Северный Нордэм, вставший на уши в поисках ожившего Кельта.

После звонка Лиама Ларссона, оказавшимся не таким уж и дебилом, как казалось на первый взгляд, Уэст стал иначе смотреть на вещи, а зуд в кулаках при виде физиономии его брата только усиливался. Ли, сам того не зная, подтолкнул Коннора к некоторым догадкам, давно засевшим у него в голове, но ввиду обстоятельств и устроенной в Нордэме бензидиновой синью неразберихи, руки до выяснения еще не доходили, пока на горизонте не замаячил спасительно-утомительный уик-энд.

Просматривая результаты ДНК-профилирования следов с галстука Ларссона, который, как и предсказывала его «небывшая», просто кишил различными образцами, Уэст не смог не отметить предпочтения Лиамеля, пусть тот старательно уходил от прямого ответа, насколько же он все-таки любил своего покойного Единорога – Ричарда Томпсона. Все образцы ДНК принадлежали исключительно мужчинам, и вряд ли вся эта компания носила галстук по очереди, да и некоторые из следов физиологических выделений явно говорили в пользу того, что галстук использовался с определенной целью, озвучивать которую Уэст не стал бы даже под присягой, дабы избежать сердечного приступа. Возраст, знаете ли. Полет фантазии, а проще говоря, часть сознания, отвечавшую за воображение, пришлось прижечь каленым железом и стаканом виски элементарно из-за опасений получить инсульт. Засунь Коннор кусок серой материи под ультрафиолет, и тот мерцал бы, как рождественская елка, увешанная синими гирляндами, и, пожалев свою психику, он использовал лишь самые четкие следы с улики, не без особого труда подавляя чувство подкатывавшей тошноты.