Гамбит пиковой дамы

Я пыталась задавать вопросы, но Змей не ответил ни на один. Леха мчался, как на автогонках. Я думала, памятуя об угрозе Змея, что меня привезут в какое-нибудь хорошо охраняемое место, но меня вернули в мою же квартиру. Леха проводил нас тоскливым взглядом. Перед тем, как дверь подъезда захлопнулась, я поймала его взгляд: испуганный и жалкий. Как у дворового пса.

В квартире Змей по-хозяйски заглянул в холодильник, вытащил бутылку с вином, хлебнул прямо из горлышка, потянул ремень на джинсах, а мне приказал:

– Раздевайся.

– Нет, – резко ответила я.

– Я сказал – раздевайся, – повторил он почти ласково. В его глазах плескалась мутная водица злости, смешанной с желанием.

– Нет, – упрямо повторила я, пятясь к стене.

– Я не собираюсь тебя уговаривать.

Он толкнул меня на диван и стал грубо срывать одежду, рыча, как зверь. Свитер затрещал по шву. Змей оторвал воротник, дергал джинсы. Пуговица отлетела с треском, вжикнула сломанная молния. Пальцы нащупали забытую накануне чашку с чаем. Я схватила ее и ударила по блестящему черепу. Раздался сухой звон, чашка разбилась, а я оказалась залита смешанным с кровью чаем.

Он выругался и ударил меня по лицу. Ослепляющая вспышка боли разорвалась на щеке. Оглушенная, я не сразу сообразила, что джинсы улетели в сторону, а грубые пальцы вновь рвут белье. Я вырывалась, а потом вонзила ноготь большого пальца ему в глаз. И тогда он меня ударил. А потом еще, впечатав кулак в живот.

Думаю, ему хотелось сделать больно. Возможно, причинять боль еще и нравилось. Его лицо надо мной, вымазанное сочащейся с затылка кровью, гримасничало в такт яростным толчкам, а ногти острыми ножами впивались в кожу.

Он ушел через час или два. Не могу сказать точнее, время перестало существовать, свернувшись в кокон. Смутными отзвуками эха я помнила звук его шагов, хлопок двери и звон цепочки, пустившейся в бешеный пляс.

Я очнулась от настойчивых звонков. Шатаясь от боли, я побрела к двери, думая, что он вернулся, чтобы добить меня. Но на пороге стоял Леха, перепуганный, с вытаращенными глазами. Я свалилась прямо ему на руки.

– Он тебя бил, Алиса? Бил? – глупо спрашивал Леха.

Я не ответила и зарыдала, привалившись к его плечу.

Стены комнаты оклеены белыми обоями. На них изображены цветы, желтые и розовые. Красота. Спинка дивана в тигровую полоску, пошловато, но в целом смотрится неплохо. Черная полосочка, рыжая полосочка, снова черная…

Я открыла глаза, не понимая, что меня разбудило. Леха, положив на меня руку, храпел прямо в ухо, прижавшись большим горячим телом к моей спине. Я провела пальцем по спинке дивана, скользя по рыжему ручейку. Какая сейчас полоса жизни – светлая или черная? Кто скажет?

Весь вечер и половину ночи я ревела от боли и унижения, а когда Леха стал меня неуклюже утешать, еще и от собственного бессилия и от ярости. А он, сбитый с толку, напуганный и очень несчастный, обнимал меня совсем не по-братски, не отваживаясь на что-то большее. В конце концов я успокоилась, уснув вместе с ним на диване. Находя странное удовлетворение в том, что можно запросто прижаться к мужчине. Когда я в последний раз спокойно спала вот так? Не помню.

Палец пересек рыжий ручеек и свернул на черный. Что же меня все-таки разбудило?

Из окна лился серый утренний свет, значит, на часах около девяти, и Лехе пора уходить. Я повернулась, а он, почмокав губами, притянул меня к себе, не просыпаясь, да еще голову пристроил куда-то в район моей груди.

Дыхание. В комнате дышали трое.

Я подняла голову. За Лехиным плечом, округлым, как у слона, виднелось угрюмое лицо Змея. Он сидел в кресле напротив, у журнального столика, и неподвижно смотрел мне в глаза. Я с силой отпихнула от себя спящего Леху. Он подскочил, недоуменно тараща заспанные глаза, а потом увидел босса.

– Высший пилотаж, – негромко сказал Змей. – Снимаю шляпу.

Леха подтянул на себя одеяло, оставив меня неприкрытой. Змей с интересом осмотрел мою пижаму.

– Ге-герман Игоревич, – начал Леха, – вы не думайте… Мы… того… то есть не того…

– Заткнись, – равнодушно сказал Змей. Леха послушно заткнулся, опасливо посмотрев на лежащий рядом пистолет. Я покосилась на дверь. Она была закрыта.

– Я вчера взял ключи, – спокойно произнес Змей. – Как чуял, сюрприз будет.

Я ничего не сказала. Собственно, оправдываться было не в чем, даже если наши с Лехой отношения и переросли в более тесные. Леха потянулся за штанами, ловя каждое движение начальства. Змей без особого интереса наблюдал, как тот одевается.

– Ты, наверное, думала, я совсем дурак? – поинтересовался Змей. – Мне же сразу донесли, что ты с ним трахаешься.

– Мы не трахались, – пробубнил красный как рак Леха.

Змей презрительно скривился.

– Дурак ты, – с сожалением сказал он. – Думаешь, она в тебя втюрилась? Да она развела тебя, как лошару. Алиса Геннадьевна по таким делам ба-а-альшой спец. Ты уже через пару дней готов ей тапки в зубах таскать. Добро б хоть поимел ее пару раз, хотя честно скажу, удовольствие сомнительное, она в койке как бревно.

– Так и ты не гимнаст, – усмехнулась я. – А Леша в отличие от тебя – человек. Он меня не бил.