Гамбургский счет: Статьи – воспоминания – эссе (1914–1933)

После возвращения Горького в 1932 г. отношения между ним и Шкл. не восстанавливаются (хотя Шкл. принимает участие в работе организованных Горьким «ЖЗЛ», «Истории фабрик и заводов», «Истории двух пятилеток» и пр.); в 1934 г. Шкл. включает разборы горьковских очерков, «Заметок» и «Жизни Клима Самгина» в свою работу по теории и историиочерка и романа, оставшуюся неопубл. (8, 10). В конце июня 1936 г. он пишет жене: «Был в Колонном зале у тела Горького и очень огорчен. Я его знал, любил и люблю сейчас в большой толпе» (461). Тогда же, Тынянову: «Настроение у меня, как ты сам понимаешь, плохое, нашего старика мне жалко.<…>Я со стариком, ты знаешь, был в ссоре, но его и сейчас люблю. Читал письма его к Илье (Груздеву. –А. Г.),хорошие, волжские письма, он был там весь, в старой России, которой мы не знали и преодолели даром» (441).

С. 197***. Пересказ записи в «Уединенном» В. Розанова (СПб., 1911. С. 10).

…****. Лозунг «Назад, к Островскому» выдвинул А. Луначарский в ст. «Об Александре Николаевиче Островском и по поводу его» (апр. 1923 г.)

С. 199*. Цит. ст. «Несколько слов по поводу книги «Война и мир» (1868).

С. 200*. Пер. А. Чеботаревской.

…**. Отр. с разбором творчества А. Толстого впервые появился в УиП.

С. 201*. Чуковский К. Портреты современных писателей: Алексей Толстой. – Русский современник. 1924. № 1.

С. 202*. О параллельных творческих замыслах матери писателя, А. Востром, и А. Толстого, см.: Оклянский Ю. Оставшиеся в тени. М., 1987. С. 139–150, 235–239.

…**. Имеется в виду отразившаяся в первой редакции «Аэлиты» теософская версия платоновской легенды об Антлантиде (Е. Блаватская, Р. Штейнер).

С. 205*. Далее в «России» и в УиП – отзыв о кн. А. Ремизова «Кукха. Розановы письма» (1923).

С. 211*. Под этим псевд. Ю. Айхенвальд опубликовал рец. на № 1 «Беседы» (Литературные заметки. – Руль (Берлин). 1922. 27 мая. № 755).

…**. Опущен отр. с анализом горьковского и бабелевского сказа и эпизодов из «Войны и мира», целиком вошедший в ст. о М. Зощенко (с. 415–416).

АНДРЕЙ БЕЛЫЙ. Впервые – ПЧЗ, с. 3–41. В отр. – Русский современник. 1924. № 2. С. 231–245; ОТП II, с. 205–225 (под назв. «Орнаментальная проза»). Печ. по ПЧЗ с доп. по рукописи (ЦГАЛИ, 53.1.348) и учетом позднейшей правки в ОТП II.

Анализ творчества А. Белого, по воспоминаниям Е. Полонской, уже в 1919–1920 гг. входил в лекционный курс Шкл. (Простор. 1964. № 6. С. 90); ст. о его прозе он задумывает в 1922 г. – некоторые положения данной работы сформулированы в окт. этого года (с. 148). Ср. в писавшихся параллельно ст. о «романе тайн» (ОТП II, с. 166–168), в кн. «Литература и кинематограф», с. 14, 30. Очевидно, не завершенная тогда работа о Белом послужила и основой посвященного ему «письма» в «Zoo» (CC I, с. 186–188). Публикуемая ст. закончена двумя годами позднее (рукопись датирована: «14 мая 1924 года. Покровское-Стрешнево»); в архиве Белого сохранились рукопись ст. и вырезка из журн. «Русский современник», где она впервые была опубл. (в сокр.). В дальнейшем Шкл. внимательно следит за эволюцией Белого, особо выделяя свидетельства изменения отношения Белого ко «внележащим идеологиям» (по выражению Шкл.) антропософии и символизма. Это отразилось и в приводимом ниже отзыве Шкл. о лекции Белого о Блоке, состоявшейся 30 июня 1927 г. в Тифлисе: «Его лекция была чрезвычайно резка и в то же время явилась капитулянтской.<…>Андрей Белый доказывал, что символизм был не мировоззрением, а художественным методом, и в своем отступлении он становился на мою старую позицию, доказывая, что вообще в искусстве весь метод изображения (есть) метод композиции[146].Раньше Андрей Белый доказывал обратное. Изменился не Андрей Белый – изменился символизм. Литературные произведения из явлений мировоззрения – становятся чистыми явлениями стиля, исчезают. Мы можем сказать, что сейчас символизм – метод создания образов, но знаем, что он создавался не так. Мысль Белого о том, что формальные моменты поэзии (есть) бытие, которое определяет сознание художника, – есть также капитулянтское, хотя и блестяще сформулированное (положение), но для нас, формалистов, заявление простое и неточное» (49). Своеобразной параллелью к настойчивым попыткам Шкл. отделить Белого от символизма и антропософии стали посвященные ему строки Белого: «<…>человек без «приема», без «формы»; он – сплошность весьма содержательных тем; и одно содержание – всегда интересно: то – «метод формальный», им выдуманный, потомучто анализ приемов, сведенье к приему в нем – жест, пантомима и символ; когда говорит он «прием», я – не верю «прием» – угаданье: его интуиция; метод «формальный» есть нечто вроде известного «психоанализа»; а преступленье его в том, что он, наплодив «формалистов», добыл им и кафедры: «профессора» от шкловизма – седы, предпочтенны, убийственно скучны» (Белый А. Ук. соч. С. 181). Шкл. ответил Белому в ст «Под знаком разделительным» (НЛ. 1928. № 11. С. 45).

С. 214*. Чуковский К. Последние годы Блока. – Записки мечтателей. 1922. № 6. С. 160.

С. 217*. А. Ремизову была посвящена повесть Пильняка «Третья столица» (1923).