Гамбургский счет: Статьи – воспоминания – эссе (1914–1933)

Замысел «Писем…» сложился в окт. 1924 г., первоначальный план и обстоятельства его возникновения изложены Шкл. в письме Ю. Тынянову и Б. Эйхенбауму от 22 окт. 1924 г.: «Внешняя история: 1) Бухарин имел на похоронах Брюсова разговор с Абр. Эфросом. Сей недостоверный жид передавал, что разговор шел о форм(альном) методе. Бухарин говорил: «Мы (марк(систы)) или они(форм(алисты)) представляем сейчас Россию». Эфрос предложил тут же синтез. 2) Каменев говорил с Маяковским о наших ленинских статьях[148]и выражал удивление, каким образом Эйхенбаум и Тынянов, не зная Ленина, так поняли его личность. Он говорил, что все написанное изумительно совпадает с живым Лениным. Это приятно вне всяких соображений. Мы правы. Наш путь, а не путь биографии и марксизма, ведет к формуле. Кроме того, вероятно, можно будет издать сборник с пред. Каменева. Итак, ОПОЯЗ занимает по мандату, нами подписанному, много времени и пространства.<…>Предлагаю план книги. Название: «Письма о темных людях», или «Ленинградские письма», или еще что-нибудь. Содержание: теоретическая переписка ОПОЯЗа по текущим вопросам. Мы пишем цепью друг другу и соборно. Письма кроют современников и являются журналом. Все формы допустимы. Сюда же задания, и прогнозы, и самые широкие вопросы. Нам ведь не важен Лермонтов, а важна наука об искусстве. Как Вам нравится? Участвующих, значит, человек 6. Книгу нужно сделать в 6 недель, что ли. И всадим академический быт, и быт вообще, наших жен и проч. и проч.<…>Нужно скорее написать в Прагу к Роману о книге. Разного лоскута не помешает. Пришьем Брика.<…>Пишите теоретические письма. Мы отвечаем за свое время» (ЦГАЛИ, 1527.1.1037). Этот замысел, по-видимому, был откорректирован весной 1925 г. – в связи с развернувшимися тогда дискуссиями о соотношении марксистского и формального методов в литературоведении, и, в первую очередь, – с критикой формальной школы Н. Бухариным. 13 марта 1925 г. в Москве прошел диспут «Выяснение восприятия искусства и его воздействия в творческом процессе революции» (связанный с готовящейся резолюцией ЦК РКП (б) «О политике партии в области художественной литературы»); на диспуте выступили Н. Бухарин, Б. Эйхенбаум, И. Гроссман-Рощин, Шкл., В. Маяковский, М. Гнесин и Г. Лелевич (см. газ. отчет – Известия. 1925. 15 марта. № 61). Судя по записи выступления, сделанной М. Кореневым, Шкл., заявив о необходимости пересмотра сделанного ОПОЯЗом («системы формального метода не существует, мы больше всего ненавидим эпигонство и не желаем стричь купон с самих себя»), решительно отделил направление будущей работы от марксизма: «Направление произведения нас не интересует. Искусство саморазрешается внутри себя, и его значительность не в социальной установке. Мы работаем самым позитивным методом, мы диалектически подходим к понятию литературы, но мы не марксисты, никогда не были ими и не будем» (ЦГАЛИ, 1476.1.160). Маяковский выступил против противопоставления Шкл. формальной школы и марксизма: «Мы же все то, что говорит Шкловский, подтверждаем именно потому, что мы были марксистами и хотим быть хорошими марксистами» (цит. по: Вопросы литературы. 1964. № 6. С. 158. См. также: Маяковский В. Полн. собр. соч. Т. 12. С. 473–474). Доклад Н. Бухарина был вскоре – в апр. 1925 г. – опубл.; бо?льшая его часть была посвящена вопросу о взаимоотношении эстетического и внеэстетического рядов: «Общий ход моих возражений против теоретических конструкций, которые называются формальным методом, такой: правильно, что выделяется специфическое для искусства, неправильно, что нужно двигаться в одном ряду. Наоборот, только тогда можно понять это специфическое явление, если привести его в связи с неспецифическим». Свой доклад Бухарин заключал общим выводом: «Точка зрения формалистов – устарелая, схоластическая, метафизическая, а так как мы живем во время, которое требует полезных знаний, мы не можем удовлетвориться суррогатом познания. Мы живем в эпоху, когда нетерпимы всякие цеховые точки зрения; более, чем в какую-либо другую эпоху, в нашу эпоху, когда разрушается одно и строится другое, каждая величина должна быть рассматриваема с точки зрения своего общественно-функционального значения. Это есть единственная правильная точка зрения, которая имеет глубочайший общественный базис. С этойтеоретической точки зрения и с точки зрения правящего нашего класса, мы можем признать, что свою служебную, второстепенную роль формальный принцип играет, но мы недолжны отступать от проверенного, проверенного действительно, действительно революционного и действительно плодотворного метода, который был в основных своих линиях начертан Марксом» (О формальном методе в искусстве. – Красная новь. 1925. № 3. С. 254, 257). Скрыто полемичным по отношению к докладу Н. Бухарина было выступление Шкл.6 апр. 1925 г. на диспуте «О разногласиях в литературной политике»: «<…>Марксов метод в искусстве надо применять сугубо осторожно, ибо искусство – очень деликатная и сложная надстройка. Напостовцы упрощают, вульгаризируют марксистский метод. Пока не будет настоящего художественного (а не примитивно-политического) подхода к литературной форме, не будет и пролетарской литературы» (цит. по: Известия. 1925. 8 апр. № 80). В дискуссию о формализме включились и толстые журн., поместившие вслед за ст. Н. Бухарина работы: Поспелов Г. К проблеме формы и содержания (Красная новь. 1925. № 5), Медведев П. Ученый сальеризм (Звезда. 1925. № 3), Лелевич Г. О форме и содержании (Октябрь. 1925. № 6) и др.