Гамбургский счет: Статьи – воспоминания – эссе (1914–1933)

Отзывы Шкл. о прозе Мандельштама относятся к последнему этапу почти 25-летних личных и творческих отношений, отразившихся в их прозе и эпистолярном наследии (см.: с. 172–173, 428; Мандельштам О. Слово и культура. М., 1987. С. 185–186; Памир. 1986. № 10. С. 163–166). Сопоставительный анализ взглядов поэта и концепций формалистов см.: Тоддес Е. Мандельштам и опоязовская филология. – ТС II, с. 78–102. 4 июля 1932 г. Шкл. знакомится с «Путешествием в Армению» Мандельштама, о чем на следующий день сообщает жене: «Был вчера у Асеева. Мандельштам читал свою прозу. Она очень хороша, но в ней вещи объясняются другими вещами, еще более нарядными. Живое солнце меркнет от лучей нарисованного. Мир после картин импрессионистов как будто в веревочной сетке. Я говорил и думал очень хорошо» (457). Первый отзыв Шкл. о «Путешествии…» (в ЛГ) появился до публикации произведения Мандельштама, второй – после того, как оно, опубл. в «Звезде» (1933. JN» 5), было подвергнуто (как и рассказы Шкл. в том же номере) резкой критике (Оружейников Н. На полях журналов. – ЛГ. 1933. 17 июня. № 28; Розенталь С. Тени старого Петербурга. – Правда. 1933. 30 авг. № 239). С интересом отнесся Шкл. в 1932 г. и к новым стихам Мандельштама; его выступление на закрытом вечере поэта в ЛГ 10.11.1932 известно в изложении Н. Харджиева: «Он (Мандельштам. – А. Г.) прочел все свои стихи (последн. двух лет) – в хронологическом порядке! Это были такие страшные заклинания, что многие испугались. <…> Некоторое мужество проявил только В. Б.: «Появился новый поэт О. Э. Мандельштам!» (ЦГАЛИ, 1527.1.625; в ЭОЛ, с. 532, отзыв Шкл. опущен). Дальнейшие личные контакты Мандельштама и Шкл., не прекратившиеся и после первого ареста и ссылки поэта, запечатлены в известных воспоминаниях Н. Мандельштам, Н. Штемпель. См. полемику с воспоминаниями вдовы поэта: Sheldon R. Shklovsky and Mandelstam. – Russian and Slavic literature. Cambridge (Mass.). 1976. P. 237–249. Последняя зафиксированная Шкл. встреча с Мандельштамом состоялась в июле 1937 г.; о ней Шкл. сообщал Тынянову: «Четыре дня был у меня Мандельштам с новыми стихами. Его дела не то налаживаются, не то разлаживаются. <…> Если бы я был здоровее, я бы поддержал его» (441). Очевидно, ко времени встреч 1934–1937 гг. и относится сохранившийся в АШ набросок Мандельштама о Шкл. – последняя реплика поэта в их многолетнем споре: «Его голова напоминает мудрый череп младенца и философа. Это смеющийся и мыслящий тр(о)ст(ник). Я представляю себе Шкловского диктующего на Театральной площади. Толпа окружает и слушает его как фонтан. Мысль бьет изо рта, из ноздрей, из ушей, прядает равнодушным и постоянным током, ежеминутно обновляющимся и равным себе. Все переменится, на площади вырастут новые здания, но струя будет все так же прядать – изо рта, из ноздрей, из ушей. <…> Фонтан для V-го века по Р. X. был тем же, что кинематограф для нас. Заказ тот же самый. Шкловский поставлен на площади для развлечения современников, но все же его улыбка исполнена брызжущей и циничной уверенностью, что он нас переживет. Ему нужна оправа из легкого пористого туфа. Он любит, чтобы ему мешали, не понимали его и спешили по своим делам. Улыбка Шкловского говорит: все пройдет, но я не иссякну, потому что мысль проточная вода» (в сокр. приведено: Мандельштам О. Ук. соч. С. 301).

МИР БЕЗ ГЛУБИНЫ. Впервые – Литературный критик. 1933. № 5. С. 118–121. Вариант – Литературный Ленинград. 1933. 20 ноября. № 15. Печ. по журн.

В текст ст. вошли отр. из опубл. ранее ст. «Факт быта и факт литературный» (Вечерняя Москва. 1929. 14 дек. № 288) и «Конец барокко». Назв. ст., очевидно, отсылает к строкам из несохранившейся трагедии В. Кюхельбекера «Вечный жид»: «Вы на воде, на прозе взрощены: / Для вас поэзия и мир без глубины…» (взяты эпиграфом к ст. Кюхельбекера «Поэзия и проза»; с этими материалами Шкл. мог быть знаком через Ю. Тынянова).