Game over

Сергей отковырнул кусок белёсой накипи из чайника, наполнил его водой из-под крана, чиркнул спичкой и, убедившись, что огонь горит нормально, пошёл в ванную комнату. Здесь вместо защёлки уже давно использовалось полотенце, которое зажималась между дверью и луткой. Торчащий снаружи уголок полотенца – это и был знак «занято». Не бог весть какая преграда, но ни разу уединение не было нарушено ни одним из членов семьи. Сергей включил воду и, с трудом став на колени, вытащил из-под ванны потёртый кожаный портфель, внутри которого лежали старые журналы «Плейбой», достал первый попавшийся и раскрыл его на развороте, где на на трёх страницах красовалась умопомрачительная девица с золотистыми кудряшками на лобке. Реакция не заставила себя долго ждать, хотя для возбуждения достаточно было и текущей из крана воды. Этот звук давно стал для Сергея условным сигналом. Даже когда он мыл посуду на кухне, член вставал. Такая вот сила многолетней тайной привычки мастурбировать под звуки текущей воды. Он кончал очень быстро, достаточно было нескольких движений рукой, и семя извергалось в жерло унитаза, журнал отправлялся в портфель, а портфель под ванну. Ему больше ничего и не нужно было. Какая ещё любовь?

Сегодня Сергей не обратил внимание, что полотенце, вставленное в дверь, легло как-то не так и сразу же упало на пол. Было не до этого, глянцевая девица пристально смотрела ему в глаза, и рука сама делала своё привычное дело. Ещё чуть-чуть, и приятная истома прокатилась бы по телу, но, вместо этого, он спиной почувствовал обжигающий взгляд. Сергей резко повернулся. В дверном проёме стояла Ира с полотенцем в руке.

– Почему ты не закрылся? – абсолютно равнодушно спросила она.

– Я закрывался, – потупив взгляд произнёс он, надув губы как провинившийся ребёнок.

– У тебя хороший вкус. Девочка что надо.

Сергей отшвырнул журнал в сторону, и тот шлёпнулся в ванну прямо под струю воды.

– Так и будешь светить голой жопой? Оденься. Или мне уйти, чтобы ты мог закончить начатое?

– Ира, прекрати, – пробурчал Сергей, натягивая спортивные штаны, – что тут такого, это все мужики делают.

– Ладно, не оправдывайся, мне всё равно, чем ты здесь занимаешься. Повторяю, дверь была не закрыта. И ещё, мне лестно, что ты осмелился причислить себя к мужчинам. Есть повод задуматься.

Чайник, стоящий на огне, уже почти выкипел, наполнив квартиру влажным паром.

Глава 2

Сегодня было прохладно, поэтому Макс устроился в кладовке, расстелив на полу принесённую из дома старую куртку с меховой подстёжкой. Он положил перед собой телефон, чтобы видеть новые СМС с адресами доставки пиццы, и вытащил из сумки iPad. Макс мог забыть поесть, почистить зубы, даже одеться, но забыть планшет он не мог. В последние два года тот стал для него как новая часть тела, при отсечении которой он мог просто умереть. Но было и то, что считалось страшнее смерти – невозможность играть в «Фэнворд».

До того, как раствориться в виртуальном мире, Макс работал поваром в этой пиццерии, которая была расположена на первом этаже его дома, умело замешивал тесто, мастерски его раскатывал и с филигранной точностью выкладывал аппетитные ингредиенты на круглой поверхности будущей пиццы, за что регулярно получал почётные грамоты от руководства, а иногда и небольшие премии, скопив которые он и приобрёл iPad. Перспективы были радужными, что нельзя сказать о его личной жизни. Её, по сути, у Макса никогда и не было.

Клеймо лузера он получил ещё в садике. Его не любили воспитательницы и сторонились дети, с ним не делились игрушками, его не приглашали на дни рождения, над ним смеялись и тыкали в него пальцами, а всё потому, что маленький Максимка писался под себя во время тихого часа. И никто ничего с этим поделать не мог. Школа только усугубила неприятие, дети ведь злые и не прощают чью-то слабость. Так он и жил со своей проблемой, к которой уже привык, принюхался и смирился. И только мама пыталась бороться, моталась с ним по докторам, пичкала таблетками, сидела по ночам возле кровати, пытаясь поймать тот самый момент, но постоянно проигрывала эту битву с природой. Поэтому до окончания школы, под его кроватью стоял тазик, а в квартире витал устойчивый запах мочи, что в свою очередь лишало маму возможности привести в дом мужчину. Кто же согласится так жить? Вот и мучились они вдвоём. Можно было бы покупать памперсы, но маминой зарплаты больничной уборщицы с трудом хватало на то, чтобы хоть как-то сводить концы с концами.

Но именно эта особенность организма однажды спасла Максиму жизнь. Он уже полгода мучился в учебке, терпел издевательства и побои, но всё равно ночь за ночью заливал мочой протухший солдатский матрац. Все в казарме знали, что со дня на день уедут в Чечню, и понимали, что многие там и останутся, уж Макс точно. Он даже не сомневался, поскольку воякой был никудышным: в мишень не попадал, на кроссе задыхался, подтягиваться на перекладине не умел. В первом же бою пуля гарантировано попала бы либо ему в лоб, либо в спину.