Гамельнский Крысолов

-Сны мучают. Но не уверен, что кошмары, - Виктор благодарно принял из ее рук чашку и сразу же сделал несколько глотков. Кофе был насыщенным, но в нем не было ни единой горчинки, только нежные ореховые нотки, нотки темного шоколада, и никакого сахара. Виктор удивленно моргнул, сделал еще один глоток и, едва сумев отогнать нахлынувшие ассоциации с детством, выдохнул. - Точно такой же кофе готовил Учитель.

-Ну, Грег многому научил и меня, пока жил здесь. И выучить его фирменный рецепт кофе было очень непросто, - Анна улыбнулась и села рядом. - Получилось?

-Не знаю, как ты этого добилась, но вкус точно такой же. И тем более не знаю, как ты выпытала у него рецепт, он ведь даже мне его не говорил, - Виктор ухмыльнулся и сделал еще несколько глотков. Все это вызывало у него странное ощущение, будто отец совсем рядом, и тем страннее было сознавать, что никто не знает, где он на самом деле.

-Это странно - пить кофе, сваренный им, и не видеть его, - Виктор покачал головой. Анна пожала плечами и подвинула Гадателю тарелку с тостами с малиновым джемом.

-Конкретно эту порцию сварил не он, значит, и Вам не нужно думать об этом, - произнесла она. Виктор фыркнул, но не ответил, послушно взяв тост, и начал есть.

Они не говорили больше: Анна занялась домашними делами, Виктор допил кофе и доел тосты, а потом вернулся к себе в комнату и стал собираться на похороны. Прежде, чем он ушел, Анна напомнила ему, что ему стоит купить себе пальто потеплее, и объяснила, как добраться до кладбища пешком за двадцать минут. Несмотря на ужасный холод, Виктор все же предпочел бы прогуляться и постараться привыкнуть к этому морозу. В конце концов, он не мог точно сказать, сколько еще пробудет здесь, а ему не хотелось бы мучиться каждый раз, когда придётся выходить на улицу.

Иероним ждал его на крыльце - упершись спиной в стену дома, альбинос так и стоял, неподвижный, словно статуя изо льда. По-своему это пугало, и Виктор едва сдержался от того, чтобы не потрясти его, в попытке убедиться, что перед ним живой человек.

Иероним открыл глаза раньше и, окинув сначала Виктора, потом Анну взглядом, выпрямился и хрипло поздоровался. Анна скептически выгнула брови и поджала губы, подозрительно воззрившись на альбиноса, тут же попрощалась с Гадателем и скрылась за дверью.

-Мне не нравится этот взгляд, Белоснежка, - пробормотал Виктор и натянул шарф на лицо. Холодный воздух снова отозвался в легких неприятным покалыванием.

-Она ведет себя так, словно тебе лет двенадцать и ты ее сын.

-Ты много матерей с сыновьями в своей жизни видел, умник? - Виктор фыркнул. - Она медсестра, а я, по ее мнению, слишком болен. Это... как это называется? Профессиональная деформация?

-Ладно, - Иероним пожал плечами. - Мы можем поймать машину, если тебе слишком плохо.

-Мы пойдем пешком, - Виктор почувствовал, как ему на плечо опустился ворон и тут же погладил птицу по жестким перышками. - Но спасибо за заботу.

Виктор почти не удивлялся тому, какое внимание привлекает его болезнь, хотя и привыкнуть к этому не мог, да и не хотел. Ему становилось хуже с каждым днем, и еще хуже становилось после какого-нибудь ритуала. Медитации почти не помогали, и Виктор отлично понимал, что это не тот недуг, который можно излечить только ими. Или пресловутым раскаянием в своих ошибках. Он почти научился жить с этой Болезнью и автоматически прикрывал нос в местах, где царят какие-то резкие запахи, пыльно или наоборот слишком чисто. Он смирился с тем, что жара душит его, а холод пожирает изнутри, и ему совершенно не нужна была чужая забота.

Но люди, которые почти не видели или едва знали его, действительно могли беспокоиться, слыша этот надрывный кашель или краем глаза замечая, что Виктору иной раз отчаянно не хватает воздуха. Они не знали, что за последние полгода Гадатель дважды лежал в больнице и дважды уходил оттуда, понимая, что врачи не могут ничего сделать, разве что развести руками и сочувствующе покачать головой.

Виктор смирился. В конце концов, еще пару лет назад он сам отчаянно жаждал смерти.

Забота Иеронима теперь не казалась ему странной. Виктор был удивлен, что Каратель смотрит на него с таким сочувствием, но почти не сомневался: единственная причина, по которой Иероним проявляет заботу в том, что он все еще надеется, - Виктор может все исправить.

-Ты выглядишь весьма готично с этим вороном на плече, - прервал молчание Иероним. Виктор, конечно же, предпочел бы наслаждаться звуком скрипящего под ногами снега, но отлично понимал, что поговорить с Иеронимом ему все же придется.

-Ну, одна старушка мне как-то сказала, что "кто-то же должен выглядеть, как настоящая ведьма" и я подумал, что и мне пора превращаться в настоящего Мага, - Виктор фыркнул, - Ты ведь не это хотел спросить.

-Должно быть, ты думаешь, что я хочу спросить, можешь ли ты снова превратить меня в Чистильщика, - Иероним шмыгнул носом. Виктор обернулся и посмотрел на него, - Я знаю, что не сможешь. Я говорил с Генри, и он все объяснил мне.