Gamemaster

Но Тихону, похоже, было не до нас. Раздался мощный хлопок в закрытом пространстве «пузыря» и все улеглось. Теперь только контуры на алтаре засверкали ярче, как и сам амулет. Я вгляделся в красный камень по центру ожерелья и в его центре, внезапно для себя, увидел какую–то бурлящую, кроваво–красную кашу. Чьи–то лица и тела. Матерь Божья, что за дрянь?! Тихон снова опустил ладони на руны, но на этот раз на голубую и коричневую. От напряжения на его лбу выступили крупные капли пота. Лярва слетела с плеча, оттерла ему пот со лба и вернулась на место. Интересно, как так получается — астральные тела умеют потеть или что?

Обнаружен малый астральный разлом Нижних Миров первого порядка.

Соблюдайте осторожность!

В этот момент я увидел, как из камня кулона наружу появилась русая прядь волос. Такие ухоженные, длинные волосы могут принадлежать только девушке. Тихон глухим и напряженным голосом сказал:

— Подойди и схвати покрепче. Ная, не смей слезать с его плеча. — На той стороне ее крепко держат. Там кто–то сильный — старайся изо всех сил.

Я послушался и схватил прядь рукой, намотав ее на кулак. Камень к тому моменту разлил на эту сторону призрачного вида прозрачную кроваво–красную кляксу в виде воронки. Я уперся в алтарь ногами и потянул прядь на себя что было мочи, и сперва не поверил собственным глазам — из воронки показалась сперва голова, потом плечо и рука молодой девушки. Я тянул ее за волосы, но она, кажется, совсем не замечала этого. Ее красивое лицо было перекошено, в глазах бился дикий ужас, рот был раскрыт в беззвучном крике. Она с мукой на лице вскинула руку и с мольбойв глазах протянула ее мне.

— Хватай… и тяни… быстрее. Я… долго не… — голос Тихона звенел от напряжения, пот градом лился с его лица.

Я отпустил волосы и ухватил протянутую руку покрепче, принявшись тянуть что было силы. Я тянул и тянул, словно вырывая ее из густой, тягучей смолы. Мышцы трещали от напряжения, но я продолжал, видя, что Тихону приходится еще труднее моего, а уж о том, что переживает неизвестная, и вовсе думать не хотелось. От напряжения что–то звонко треснуло в мышцах спины, шарахнула вспышка боли. Девушка появилась уже по пояс. Вдруг разом, будто где то порвалась тонкая крепкая нить, она перелетела на нашу сторону, и я от неожиданности шлепнулся назад. И тут же, слово вынули затычки из ушей, раздался надрывный, плачущий крик этой несчастной.

— Онидетонидетонидет… не надо, пожалуйста, нет, нет, нет, нет, не троньте… больно мне, больно, отпустите, — она забилась, как в припадке эпилепсии, обхватив руками свою голову и ударяясь спиной об основание постамента алтаря.

Только тут я заметил, что от основания шеи девушки прямо в красноватую воронку портала — а ничем иным эта дрянь не могла быть, уходит эфемерная кишка. Похожая на мерзкую пульсирующую пуповину, эта гадость изгибалась в воздухе, словно живая.

— Папа, кто–то идет, он сильный… злой… очень злой. — На моем плече затрепыхалась лярва Ная, про которую я уже успел забыть.

— Режь… быстрее… я больше не могу… — голос Тихона звучал на пределе слышимости, глаза помутнели, и я понял, что времени совсем не осталось.

Я схватился за эту мерзкую пуповину, в попытке порвать ее и зашипел от боли — она жгла мои руки не хуже концентрированной серной кислоты. К тому же рядом с баром хп появился дебаф какого–то дота (DoT‑Damage over Time, анг. — проклятия, наносящие периодические повреждения с течением времени) и мои хитпойнты медленно поползли вниз.

— Ная … дай… ему… ну же…

Белый сгусток метнулся вниз. В воздухе лярва ярко сверкнула, изменив свои очертания, и в правую руку мне плюхнулся небольшой и теплый на ощупь нож. Я замахнулся, и в этот момент меня пробила дрожь вдоль всего позвоночника, а волосы встали дыбом. Из воронки, все увеличивавшейся в размерах, на этой стороне появилась чья–то ужасная рука. Огромных, явно не человеческих, габаритов, разлагающаяся плоть в кольчуге до локтевого сгиба, наплечник в форме оскаленного черепа с горящими красным глазами. Непроглядно–черного цвета наруч в форме жуткого агрессивного паука, с алыми разводами узоров. Костяные наросты на концах оголившихся от гнилой плоти пальцев больше похожие на когти, переходили в черную латную перчатку с монограммой змеиной головы, угловатую и уродливую. Эта ужасающая конечность попыталась схватить девушку и втащить назад.

— Глупцыыыыы…. Верните мне ее… — леденящий кровь замогильный голос ввел меня в состояние паники и натурального ужаса.

Вдруг набравший силу голос Тихона привел меня в чувство:

— Режь, не медли… сейчас.