Gamemaster (СИ)

- Да бери, не сомневайся, - мне он больше ни к чему. Сам видишь, как я живу. С пчелами, что ли, воевать мне?! Так мы миром живем. Бывает правда, они иногда куснут меня, но за дело, а не за так. Просто вспомнил много чего, как достал его из темного угла. Я ведь не всю жизнь на этой пасеке бортником просидел. Было времечко, и нечисть гонял, и с кочевниками сшибался. Я в свое время щитником был, и щитником искусным. Этот щит мне сам Вещий Олег вручил, из рук в руки, за то, что я одним из первых на стену Царьграда взошел, во время осады. Сам лично, вот этими самыми руками помог князю киевскому на вратах Царьграда его щит приколотить. Крепко мы в том походе ромлян проучили, надолго запомнить должны. Небось, по сей день детишек басенками про страхолюдных русичей перед сном пугают. – Демьян улыбнулся, и следом практически сразу погрустнел – Я, как из похода вернулся, в Переславль подался, к тамошнему вотчинному воеводе. Олег лично меня просил остаться в его дружине, я ведь ни много ни мало, в его личной сотне состоял. Злата да серебра мне сулил, за добрую службу. Где я, говорит, еще такого щитника, как ты, найду?! Только что мне то злато? Мы из Царьграда столько его привезли – обоз полдня в Киев входил, да еще стругами под парусами из греческого шелка столько же привезли. Купаться в том злате можно было. Не остался я, меня как-то все ближе к дому тянуло. Уехал я, а через год Вещий-то Перуну душу отдал. Поехал с малой дружиной поразмяться в степь и там голову сложил. Глупо сложил, не в бою. Как древлянский волхв ему и предсказал, змеюка подколодная его укусила. Ночку только отмаялся и все. На утро уж в Ирий отправился. А я в переславльскую дружину вошел. Ходили мы малой ватажкой по окрестным лесам да нечисть отлавливали. За тот год с небольшим, пока Олег с войском на чужбине ратоборствовал, в его-то родной вотчине столько этой погани наплодилось. И по сей день плодится, и конца края этому нет. Не было мне сотоварищи тогда спокою. По всей вотчине из конца в конец конно токмо и ездили. Столько нечисти обезглавили да в костер, не перечесть. И водяных гоняли, с кикиморами да лесными лихоманками бились, упырей да прочую погань из развалин да курганов выкуривали. Как-то раз даже на василиска в мари наткнулись, вот была потеха. Теперь уж не осталось почти никого, – тут Демьян внезапно помрачнел. - Неупокоенный из Высших, чтоб ему пусто было. Кто ж знал, что он в том могильнике своего часа дожидался?! Половину отряда за минуту укокошил и поднял нежитью безмозглой. Чудом только спаслись. Хорошо я, Щитник Земли в отряде был и Головорез Огня с нами был к тому же. Так бы всем хана, – видя мое непонимание, он пояснил. - У последователей Земли защита от атак мертвецов повышена. А те, кто с пламенем любят играться, по мертвецам урона больше наносят. Горят мертвяки на ура, угу.

У меня роилось множество вопросов относительно этих самых стихий, и их выбора, но видя состояние Демьяна, я почел за благо пока что их оставить при себе. Тот продолжил:

- Словом, спасли мы ребят, кто к тому моменту еще жив остался. Я тот бой, когда мне моих воскресших друзей упокоить пришлось, до гробовой доски помнить буду. Хотя, после того, как Высший истлел, сложного ничего и не было. Свежеобращенные - они бестолковые и слабые совсем, убивать их нетрудно. Если только это не твои товарищи, с которыми ты не один пуд соли вместе съел... Страшно это, когда тебя сама смерть из своих когтей обратно на землю отпускает. И попадешь ли ты после этого в Ирий, к предкам своим? Или будет дух твой до конца времен бесприютным скитаться?! Никто не знает, а нежить не ответит, даже и спроси ты ее. Одно дело, когда в бою доведется голову сложить, это воинская почесть, такую судьбу принять, а вот так… – Демьян замолчал, тоскливо смотря на уходящий за линию горизонта солнечный диск. Я не перебивал его и просто молчал, ибо знал, что слова в таких ситуациях совершенно ни к чему.

- После того случая я ратоборствовать зарекся и из дружины ушел. Скитался, как неприкаянный год али два. Все места себе не находил, по ночам кошмары мучили, друзья мои да соратники покойные во сне приходили, звали к себе. А потом меня каким-то ветром в острог Аспид-камня занесло. И прижился тут. Решил бортником к Игорю в острог пристроиться. И знаешь, отпустило меня понемногу. Нашел я на этой пасеке свой покой и умиротворение. Теперь тут людям пользу приношу. Не хуже, думаю эдак-то, а Олег? – его печальная физиономия повеселела. А я понял, насколько тяжкий груз все эти годы носил на своем сердце этот суровый и неотёсанный мужик. Неотёсанный, но только с виду.