Гамлет шестого акта

— То, что вы видели — такая же загадка для меня, как и для вас, Патрик. Я вошёл в спальню — и обнаружил там мисс Нортон. Не успел я в должной мере удивиться этому обстоятельству, как влетел её братец и вцепился ей в волосы, благо, было во что вцепиться. Они катались по полу и орали друг на друга. Он звал её шлюхой, она его… ну, это труднопроизносимо для джентльмена. Не могу повторить. Я старался быть любезным и попросил их — время было за полночь — покинуть мою спальню и выяснить свои, видимо, весьма непростые отношения в другом месте. Только они исчезли, на шум прибежали лакеи. Что оставалось делать джентльмену? Быть джентльменом. Nobless oblige… Я и сочинил историю про призрак. Но мисс Нортон не стала моей любовницей и не могла ею стать: её братец не дал бы ей такой возможности… Это, разумеется, помимо всех прочих обстоятельств.

— Каких? — не подумав, брякнул мистер Доран и тут же прикусил язык.

Однако ему с готовностью ответили.

— Я не поклонник принципа Кассия: «Какая разница — куда и кому это воткнуть?» Разница есть, уверяю вас. Начни с не очень чистого — и не заметишь, как окажешься в грязи с головы до ног. А то ещё и в тебе что-нибудь окажется. Люди подлинного величия целомудренны. Естественное отверстие мисс Нортон также мало привлекало меня, как и задница её дорогого братца, Доран. From pillar to post[4] — из чего выбирать-то? Поймите, когда вас, мужчину, возжелал мужчина — это омерзительно, но когда вас возжаждала женщина — это… унизительно. Оставьте мне, ради Бога, моё сокровенное мужское право — возжелать самому.

Доран неожиданно рассмеялся.

— Боюсь, долго придётся ждать…

— Очень может быть. Мне лорд Бервик рассказывал, как однажды один англичанин в ливийской пустыне наскочил на льва. Он был безоружен, но стремительно с воплем ринулся на хищника. Лев испугался и удрал. Я верю в эту историю. Лев удрал бы от стремительно несущегося на него зайца. Испытываешь, и вправду, почти животный ужас, когда видишь, как на тебя нападает твоя же потенциальная жертва. Я не ханжа и полагаю, как и один из наших классиков, что джентльмен может использовать беззащитное положение женщины. Но лишь в том случае, если он сам её в такое положение и поставил…

Мистер Доран почему-то не смутился. С каждым новым часом общения с этим человеком его восприятие менялось.

— Вы полагаете, что теперь… — Отцу Дорану показалось, что он начал понимать глубинную мотивацию поступков мистера Коркорана. — теперь она уедет и не будет досаждать вам? И только поэтому…

— Да нет, это вздор, Доран. Отношения между мужчинами и женщинами зависят от взаимных притязаний. Одно дело брак. «И стала б Катарина женой Петруччо, когда бы он на ней женился…» Это сложно. Но если женщине захочется заполучить себе джентльмена в любовники — она его заполучит, разве что будет вовсе дурнушкой или законченной дурочкой… Тут нет проблем: если леди влезет в мою постель — я покажу себя мужчиной. Проблемы начнутся, когда леди решит, что переспала с джентльменом — и он обязан жениться. Но я могу жениться только на леди, которая не лезет к мужчине в постель до свадьбы. А та, что лезет, уже не леди, а шлюха, а на шлюхах джентльмены не женятся. Это жесткая максима. Но если одного джентльмена захотят разом заполучить — неважно, в мужья или в любовники — три девицы — как ни парадоксально, джентльмен может спокойно заниматься своими делами. Они сцепятся друг с другом, как разъяренные кошки, оспаривая право первой атаки. А если сюда прибавить ещё и господина соответствующих наклонностей, то всё вообще будет прекрасно. — Он усмехнулся. — Но даже если таких девиц наберется хотя бы две, то джентльмен все равно в безопасности, он может смотреть на звёзды, философствовать, рыбачить… Кстати, когда мы искали нашего друга Нортона, я заметил, что ручей стал после дождей куда полноводнее. Рыба-то там водится?

Мистер Доран слишком устал за это тяжкое и сумбурное утро, чтобы почувствовать себя шокированным зигзагами мышления своего собеседника. Он утвердительно кивнул.

— И что там плавает?

— Плотва, усач да голавль, что же ещё-то?

Мистер Коркоран удовлетворенно кивнул.

— Тогда, я думаю, завтра, после всей этой возни с коронёрским следствием и вечным упокоением в геенне жертвы заднепроходной любви, неплохо бы порыбачить. Я весьма прихотлив и не люблю охоту, это варварство, но вот поймать жирного голавля считаю почему-то за честь… Leuciscus cephalus. Помнится, однажды мне повезло… Я, насобирав ручейника, облюбовал протоку между островком и берегом одной речушки в Пьемонте. При очередном забросе на струю, поплавок начал удаляться и резко ушёл под воду. Но вместо того, чтобы рвануть по течению вниз, он устремился вверх с отклонением в сторону противоположного берега. Не ослабляя леску, я передвинулся на несколько шагов вниз, потом подтянул его к берегу. Красавец с красными плавниками весил более пяти фунтов!! Как ему удалось дожить до таких размеров?