Гамлет шестого акта

Меж тем светало. Коркоран предложил взять с собой местных уроженцев, простолюдинов, они выносливей. Доран не спорил и вызвал грума Джона Найтли и конюха Родерика Уэста. Мистер Коркоран поинтересовался у последнего, как ему удалось найти мисс Хеммонд? Тот, несколько робея от красоты обратившегося к нему джентльмена, заметил, что искал вовсе не её — а не вернувшуюся с пастбища корову Чернуху, и вот случайно заметил на повороте тропинки в колючих кустах ежевики белую косынку мисс Софи, а потом и её саму разглядел — мисс Хеммонд в зеленом платье была. Он испугался — у мисс всё лицо в крови было.

— Как она могла в кустах-то очутиться?

— А там, милорд, тропинка по склону идёт, спуск крутой, поворот у куста резкий — если мисс бежала, и было темно, она могла на бегу влететь в куст.

Доран кивнул. Он так и думал. Глупышка подслушала разговор, пробудивший её от выдуманных грёз и вздорных заблуждений. Когда ей открылась истина — дурочка потеряла себя, и просто кинулась бежать от открывшейся истины, бежать без пути, забрела в никуда… Впрочем, мисс Бэрил сказала, что ей и терять-то было нечего. Бедняжка не имела себя… По дороге он тихо обратился к Коркорану, спросив, почему мисс Хеммонд не привлекала его? Тот изумлённо окинул мистера Дорана взглядом сонных глаз, и на лбу его проступила едва заметная морщинка.

— А что же там могло привлечь, помилуйте?

— Вы считаете, что мисс Хеммонд — пустышка?

— Ну, обратного она не доказала. Я часто встречал такого рода существ — их нельзя полюбить, даже если попытаться. В них просто нечего любить. Через час ты исчерпываешь этих людей, просто выпиваешь — и вынужден с тоской смотреть в пустой стакан… Я не способен к иррациональной любви — любви ни за что. Такие, как я, не понимают, чем притягательны сильные страсти пустых людей. Мне жаль их, живущих в суетном волнении и смятении чувств, а они, должно быть, презирают меня за то, что я не знаю тревог и не способен к их дурацким страстям. Но это для меня не повод подражать Стэнтону.

Вчетвером они быстро миновали Лысый Уступ и спустя несколько минут оказались у Чертовой топи. Ограждения её, хоть и пострадавшие от прошедших дождей, были видны. Следов Стэнтона нигде не было видно, хлипкая болотная тина присасывалась к сапогам, как спрут, ноги увязали по щиколотку.

Люди издревле сторонятся болот. Доран знал, что посреди топи часто вдруг появляется странный звон в ушах, кружится голова, ноги становятся ватными. Необъяснимый страх сковывает и словно парализует душу. Двигаться закованный ужасом и болотной вязью человек уже не может и словно со стороны наблюдает за своей гибелью, пока болотная вода не начнет заполнять легкие…

В нескольких десятках ярдов от топи грум заметил палку с набалдашником из слоновой кости — и Коркоран узнал трость Клемента. Непонятно было, зачем он выбросил её — если же просто выронил, то это, по меньшей мере, говорило о том, что до леса он добрался. С проклятьями им тоже удалось достичь Бандитского леса. Найтли предложил разойтись и прочесать лес, но Доран воспротивился. Расходиться не следовало. Далеко уйти он не мог, скорее всего, направился к Жабьему болоту — ведь это единственный маршрут, который он знал, когда его сиятельство водил их на пикник в лес. Коркоран выслушал резоны Дорана и молча кивнул. Они, боясь в поисках потерять друг друга, громко выкликали имя Стэнтона, шарили глазами по кустам.

Увы, пятичасовые поиски ни к чему не привели. Ни в лесу, ни на Жабьем болоте следов не было. Ближе к полудню ноги у Дорана стали заплетаться, от запаха болиголова страшно свело виски. На болотной кочке нога его соскользнула, и если бы не Коркоран, резким движением перехвативший его руку себе на шею и стремительно вытянувший из вязкой хляби, — быть бы преподобному похороненным совершенно безбожно.

Когда мистер Коркоран вытаскивал его, рубаха мистера Дорана треснула по спине, и тут растерянный Коркоран удивленно присвистнул, заметив следы аскетических упражнений последнего. Однако, при посторонних этой темы не коснулся, отдав ему свою охотничью куртку. Едва не провалился в болото и Найтли, — и тогда стало понятно, что дальнейшие поиски вчетвером проводить бессмысленно — надо поднимать людей. Родерик Уэст был послан наверх доложить о неудаче милорду Хеммонду, грум отпущен отдыхать. Коркоран с Дораном остались на полчаса внизу — под Лысым Уступом, в гроте, без сил свалившись на солому.

— Будем логичны, Коркоран. Будь он жив — подал бы знак или откликнулся. Я нигде не заметил его следов. После такого дождя он мог сразу выйти на болото — и пиши пропало. Болото манит, кстати…

— Знаю, замечал. Но почему он не кричал? Засасывает медленно, можно успеть не одну трубку выкурить.

— Ваш братец человеком был, что и говорить, странным.

— Был? — мистер Коркоран сонными глазами взглянул на Дорана. — Вы, стало быть, уверены…

— А вы разве нет?