Гаммельнская чума (авторский сборник)

День тянулся бесконечно — как обычно бывает в высоких широтах. Но нам оказалось недостаточно и этого времени. Мы хотели получше исследовать двери. Алан решил, что непосредственной угрозы для корабля нет, и поэтому в сопровождении Старины Джима спустился по трапу и присоединился к нам. Джимми прихватил с собой инструменты и длинный провод, который тянулся к дизель–генератору. Однако металл, из которого был сделан купол, как будто смеялся над всеми попытками прорезать или прожечь отверстие. Даже лучшая дрель нашего “имама” оказалась бессильна.

Когда солнце, наконец, спустилось к горизонту, мы прекратили наши эксперименты. Мы вымотались и проголодались, как волки. По возвращении я подал некую безвкусную смесь из переработанных водорослей, однако остальные безропотно умяли этот кулинарный шедевр. Конечно, под водку можно съесть и не такое. За водку наш “имам” получил от Алана нечто вроде втыка — не стоило разбавлять дистиллированной водой топливо для наших драгоценных дизелей ради употребления его внутрь — но от своей порции капитан не отказался.

Выставлять часовых на ночь мы не стали. Все завалились спать, пообещав себе проникнуть поутру в какой-нибудь из куполов. Не знаю, как другие, но я отключился сразу и спал беспробудно, пока над головой не заверещал будильник.

Я недовольно выполз из спального мешка и, шатаясь, побрел в ванную, чтобы принять холодный душ. Эта процедура меня слегка взбодрила. Теперь не мешало приготовить завтрак для нашей команды. Я решил проявить милосердие и не будить их, пока еда не будет готова.

Пробираясь на камбуз, я слышал храп Дадли — ночью от него было больше шума, чем днем. Дверь Алана была закрыта, а каюта Старины Джима распахнута настежь.

Проходя мимо, я сунул туда нос. На койке никого не было. Итак, Старина Джим сегодня в роли ранней пташки. Значит, он уже на камбузе.

На камбузе его не оказалось, но кофейник на горячей плите свидетельствовал о том, что наш “имам” успел здесь побывать.

Я налил себе чашку и мысленно поблагодарил Старину Джима. Окончательно придя в себя, я спустился в шлюз.

Оба люка снова были открыты, и тамбур заливали яркие лучи восходящего солнца. Легкий ветерок принес неповторимые запахи рассвета. Свет ослепил меня, но, прищурившись, я разглядел Джима, который копошился неподалеку от корабля. Не пожелав пользоваться трапом, я спрыгнул прямо в траву — и в первый момент вздрогнул: ледяная роса обожгла мои босые ноги. Встряхнувшись, я направился туда, где сидел Джим.

Он на секунду поднял глаза, улыбнулся, кивнул и вновь перестал обращать на меня внимание. Я смотрел на него, пытаясь понять, что он затевает. Склонившись над массивным треножником, Джимми устанавливал на него толстостенную трубку. Потом повернул ее на шарнире и посмотрел в отверстие, словно прицеливаясь в дверь ближайшего купола. Больше всего это походило на оружие — но где, в таком случае, затвор? И даже если бы он был — чем Джимми собирался стрелять?

Как раз в этот момент Джимми выпрямился и снова улыбнулся.

— Наша водосточная артиллерия, — объявил он.

— Мне кажется, — сказал я, — что дизельное топливо не может быть использовано как горючее для ракеты. И тебе все же нужно приделать патронник к этой штуковине, не говоря уже о снарядах…

— Ты недалек от истины, — ответил он. — Близко, но мимо.

— Тогда что ты делаешь? — требовательно спросил я.

— Даже во времена самых фантастических межзвездных двигателей, — сказал он, — каждый инженер–механик в душе остается верным старым ракетам. И если ты когда-либо изучал благородное искусство войны, ты знаешь, что ракеты использовались как оружие задолго до того, как они стали транспортным средством. И сегодня наступил день, когда они будут использоваться по прямому назначению, — Он с воодушевлением хлопнул по сверкающему стволу. — Опытный образец ракетницы Ларсена, Марк I, предназначается для штурма крепостей.

— А где ракеты?

— Ты еще не совсем проснулся, правда? У нас есть некоторое количество прекрасных ракет. И одна из них весьма невежливо постучится в эту дверь. Если у нее не получится, мы используем вторую. А если и у этой не выйдет — третью.

— Выйдет. Вернее, войдет… — сказал я.

— Еще как. А теперь, мой мальчик Джордж, я полагаю, что ты вернешься на камбуз и займешься завтраком. И заодно разбуди этих ленивцев.

Я послушно отправился на судно, вскрыл нашу изрядно опустевшую кладовую и соорудил яичницу, а также солидную горку тостов с маслом. Разумеется, Алан, взглянув на накрытый стол, с кислой миной спросил, в честь чего праздник.

— В честь штурма купола, — произнес сияющий Джим, прежде чем я открыл рот.

— Ты что, всю ночь об этом думал? — спросил Алан.

— Именно так. И придумал.

— Тогда чего мы ждем? — спросил капитан, вставая со стула.

— Завтрака, — фыркнул Джим сквозь яичницу. — И я слова не скажу, пока не поем.

Алан скривился, но ничего не сказал, прикончил свою порцию, поминутно ругая остальных за неспешность. Когда Джим намазывал маслом свой последний тост и допил до половины вторую чашку кофе, Алан спросил:

— Ну? И что ты придумал?