Гамсун. Мистерия жизни

Молодой человек принял их с благодарностью и помнил о вовремя оказанной ему поддержке всю жизнь. В 1916 году в газете трондхеймских студентов он писал: «В прежние времена такой матадор, властвовавший над всей округой, обладал всеми качествами, присущими настоящему человеку: тонким умом, заботой о ближнем, ответственностью за собственную страну и ее народ... Современные же воротилы – всего лишь предприниматели, которые и думать не думают о своем народе. Станет ли такое общество воспитывать гениев?»

* * *

Получив деньги, а значит, и возможность работать над новой книгой, Кнут, вопреки ожиданиям, отправляется не в Копенгаген, а в одно из красивейших мест Норвегии – Хардангер, которое так поэтично описывал в своих стихах любимый им поэт Хенрик Вергеланн. Там Гамсун пишет стихи и трудится над повестью из крестьянской жизни, которую озаглавил «Фрида». Впервые в жизни он начинает писать статьи в местную газету и даже принимает участие в дискуссии о качестве церковного пения в Хардангере.

Сохранились свидетельства современников, что красивый и самоуверенный молодой человек раздражал многих своими резкими выступлениями. Совершенно очевидно, что уже тогда проявилось в полной мере его стремление демонстративно идти наперекор общественному мнению и поступать только так, как он сам считал нужным, что в конце жизни приведет Гамсуна к трагедии.

Те несколько месяцев в Хардангере помогли молодому писателю избавиться от некоторой юношеской неловкости и неуверенности. И именно в это время происходит превращение простого крестьянского парня в модного молодого человека. Гамсун всю жизнь уделял должное внимание своей внешности, а в молодости – тем более. Мы помним, как еще подростком он трогательно носил цепочку для часов – без самих часов, как ему хотелось выглядеть франтом. Теперь у него наконец-то появилась возможность – и он стал щеголем. Купил модный костюм, вставил в глаз монокль и курил теперь дорогой табак. Впрочем, деньги Цаля Кнут расходовал очень осторожно и на ветер их не бросал.

Но главным для Гамсуна в жизни (и в юности, и в зрелом возрасте) всегда была его работа – он писал. И созданная им в Хардангере повесть, как считал молодой писатель, начавший именовать себя на «норвежский манер» Педерсоном, ему удалась. Он был совершенно уверен, что это лучшее из всего им написанного. И потому настало самое время ехать в Копенгаген к Фредрику Гегелю[14] в «Гюльдендаль».

Конечно, можно было бы издать книгу и в Норвегии, ведь первое истинно норвежское издательство «Аскехауг» уже было основано в Осло в 1872 году. Однако литературное общество того времени – времени Объединенных королевств Норвегии и Швеции – с присущим интеллигенции снобизмом – читало лишь книги, изданные в Копенгагене и Стокгольме. И, кроме того, для Гамсуна было очень важно издать свою повесть в «Гюльдендале», крупнейшем издательстве Скандинавии, где были выпущены произведения норвежской «великой четверки» – Ибсена, Бьёрнсона, Хьелланна и Ли.

Поэтому Кнут Педерсон отправляется именно в Копенгаген. Вот как описывал в разговоре со своим норвежским издателем Харальдом Григом сам Гамсун ту давнюю встречу: «Встречался ли я с самим Гегелем? О да! Только почему это так тебя интересует? Может, ты хочешь узнать, сколько мне лет, а? Но Гегель-то прожил еще много лет после той нашей встречи в 1897 году. В издательстве тогда был прилавок, как в настоящей лавке. Гегель стоял по одну его сторону, а я – по другую. Он сам принял мою рукопись и сказал, что на следующий день я могу прийти за ответом. Утром мне действительно дали ответ: передали конверт с рукописью, на котором в углу стояла одна только буква "П” – „Педерсону“, – и сообщили, что в публикации мне отказано. Вот, собственно, и все. Гегеля я больше не видел.

Но накануне он все-таки немного поговорил со мной. Незадолго до этого Бьёрнсон распорядился сделать новое издание своей «Новой системы», а отпечатанный тираж просто уничтожить. Гегель тогда, припоминаю, сказал что-то вроде: "Ну что ж, у Бьёрнсона и на это хватит денег!” Я понял, что сказано это было с иронией».

Даже из этого скупого рассказа уже всемирно известного писателя становится ясно, каким тяжким ударом стал для него отказ Гегеля и его невнимание к молодому писателю, нежелание даже сказать ему хотя бы несколько слов одобрения.

Но Гамсун никогда не сдавался – ни в юные годы, ни в глубокой старости. И, ошарашенный приемом в «Гюльдендале», оскорбленный, но не сломленный, Кнут отправляется к одному из самых уважаемых на тот момент старых норвежских поэтов – Андреасу Мунку[15] , который жил в Копенгагене. Мунк отнесся к молодому писателю дружелюбно. Вот как описывает Гамсун свою встречу с Мунком в письме к Цалю: