Гамсун. Мистерия жизни

Всю свою жизнь, довольно долгую жизнь, в какой бы стране я ни был, среди какого бы народа ни жил, я всегда хранил в душе любовь и почтение к отчизне. Я намерен и впредь хранить в душе любовь к своей родине, тем более сейчас, в ожидании приговора.

А теперь мне бы хотелось поблагодарить уважаемый суд.

Вот то немногое, что я хотел сказать, пользуясь предоставленным случаем, чтобы не быть столько же немым, сколь и глухим. Но я не пытался себя выгородить. Если же кое-что в моей речи и прозвучало именно так, то это вытекает из самого ее содержания, из фактов, о которых я был вынужден упомянуть. Но это не было попыткой выгородить себя, поэтому я и не сказал о свидетелях, на которых мог бы сослаться, а таковые у меня есть. Точно так же я не стал говорить об остальных материалах, которые у меня имеются. Это может подождать. Подождать до следующего раза, а может, и до лучших времен и до другого суда. Когда-нибудь такой день наступит, так что я подожду. У меня есть время. Живой ли, мертвый, это без разницы, а главное, миру нет никакого дела до отдельно взятого человека, в данном случае до меня. Так что я подожду. Именно так я и сделаю“.

После моей речи выступил прокурор, а после него — мой защитник. И я вновь сидел час за часом, не ведая о происходящем. Под конец заседания мне передали несколько вопросов от судей в письменном виде, я на них ответил.

Так прошел день. На дворе уже был поздний вечер.

Наступил конец».

Гамсун был осужден по закону с обратным действием. Присяжный поверенный Эйде, председатель суда, выразил свое несогласие с судебным решением, поскольку счел недоказанным членство Гамсуна в НС.

В конце июня 1948 года Верховный суд вынес окончательный приговор. На писателя был наложен громадный штраф, который практически разорил его, однако сломлен Гамсун не был.

Глава двадцать вторая ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ

Сигрид Стрей поддерживала Гамсуна на протяжении всего времени их знакомства и сотрудничества, выполняла самые деликатные его поручения, хотя, как уже говорилось, всегда придерживалась противоположных политических взглядов и никогда не скрывала их от своего клиента.

В последние годы жизни писателя она была одним из самых доверенных его лиц. Именно она помогла ему получить заем у издательства «Гюльдендаль», чтобы выплатить необходимые первые взносы по наложенному штрафу и сохранить Нёрхольм, куда после суда и уехал писатель.

Именно ей Гамсун принес свою рукопись «По заросшим тропинкам» и поручил вести переговоры с издательствами. Писатель полагал, что его последняя книга поможет ему избежать финансового краха. И он, как всегда, оказался прав.

После долгих переговоров с Харальдом Григом и попыток издать книгу сначала за границей, потому что Григ предлагал подождать и не «дразнить» общественное мнение буквально на следующий день после приговора, «По заросшим тропинкам» были приняты к производству.

* * *

Отношения Гамсуна с Григом после войны совсем разладились.

После того как писателя выпустили из психиатрической клиники, он написал своему издателю 22 марта 1946 года:

«Дорогой Григ, я никак не могу понять, что произошло между нами — тобой и мной. Причиной этого не может быть мое так называемое „предательство родины“, это наверняка что-то другое. Я никак не могу понять, что именно, и если ты объяснишь мне это, я буду тебе искренне благодарен. Я, понятное дело, умер для Норвегии и всего остального мира, но ведь не это ты пытаешься показать мне? Тогда в чем причина произошедшего? Я хочу спросить тебя от всего сердца, что такого я сделал или, наоборот, не сделал.

С приветом Кнут Гамсун».

На это послание Григ ответил неделю спустя: