Ган Исландец

От этих зданий, представлявших смесь странных и почти неведомых теперь архитектур, от этих зданий, смело сооруженных на местах, по-видимому, неприступных, остались одни лишь обломки, как бы свидетельствующие о могуществе и ничтожестве человека. Быть может в этих зданиях совершались дела гораздо более достойные описание, чем все, о чем повествуют на земле; но событие эти свершились, смежились очи, видевшие их, предание о них утратились с течением времени, подобно угасающему огню — и кто в состоянии теперь проникнуть в тайну веков?

Жилище Вермунда Изгнанника, до которого добрались наконец оба путешественника, было именно одно из тех зданий, с которыми суеверие связывает наиболее удивительные приключение, наиболее чудесные истории.

По каменным стенам его, скрепленным цементом, ставшим тверже камня, легко было судить, что сооружение это относится к пятому или шестому столетию. Из пяти башен его только одна сохранила свою прежнюю высоту; остальные четыре, более или менее разрушенные, обломками которых усеяна была вершина утеса, соединялись друг с другом рядами развалин, указывавшими древние границы внутренних дворов замка. Весьма трудно было проникнуть во внутренность замка, загроможденную камнями, обломками скал и густым кустарником, который, расстилаясь с одной развалины на другую, скрывал под своей листвой обрушившиеся стены, или длинными гибкими ветвями свешивался в пропасть.

Ходила молва, что на этой чаще ветвей качались при лунном свете синеватые призраки, преступные души утопившихся в озере Спарбо, что на ней оставлял домовой озера облако, на котором улетал при восходе солнца. Свидетелями этих страшных тайн были отважные рыбаки которые, пользуясь сном морских собак[33], осмеливались направлять свои лодки под самый Оельмский утес, рисовавшийся в тени над их головами, подобно разломанной арке гигантского моста.

Наши искатели приключений не без труда проникли за стену жилища через расщелину, так древние ворота засыпаны были развалинами. Единственная башня, которая, как мы уже сказали, устояла против разрушительного действие времени, расположена была на краю утеса.

С ее то вершины, по словам Спиагудри, Орденер мог увидеть маяк Мункгольмской крепости. Они направились к ней, не взирая на царившую вокруг густую темноту. Тяжелая черная туча совсем закрыла луну. Они хотели уже войти в брешь другой стены, чтобы пробраться во второй двор замка, как вдруг Спиагудри замер на месте и поспешно ухватился за Орденера рукою, дрожавшей так сильно, что молодой человек даже зашатался.

— Что еще?.. — с удивлением спросил Орденер.

Не отвечая ни слова, Бенигнус с живостью схватил его за руку, как бы для того, чтобы принудить замолчать.

— Но… — заикнулся молодой человек.

Новое пожатие руки, сопровождаемое глубоким полуподавленным вздохом, заставило его решиться терпеливо обождать, пока утихнет новый прилив страха.

Наконец Спиагудри промолвил задыхающимся голосом:

— Ну, милостивый господин, что вы на это скажете?

— На что? — спросил Орденер.

— А, сударь, — продолжал Бенигнус тем же тоном, — вы теперь раскаиваетесь, что забрались сюда!

— Ничуть, мой храбрый проводник: напротив я рассчитываю забраться еще выше. Почему это хочешь ты, чтобы я раскаивался?

— Как, сударь, так вы не видели ничего?

— Видел! Что видел?

— Так вы не видели ничего… — повторил достойный смотритель Спладгеста с возрастающим ужасом.

— Решительно ничего! — нетерпеливо вскричал Орденер. — Ничего не видел, а слышал только стук твоих зубов, которые от страха стучали как в лихорадке.

— Как! Неужто вы не приметили там, за стеной, в тени… два устремленных на нас, сверкающих как кометы, глаза?..

— Честное слово, нет.

— Так вы не видели как они блуждали, поднимались, спускались и наконец исчезли в развалинах?

— Я не понимаю, что ты хочешь сказать. Ну что за важность, если бы и видел?

— Как! Господин Орденер, разве вам не известно, что во всей Норвегии глаза только одного человека могут так сверкать в темноте?…

— Ну что за важность? Кто же это обладает такими кошачьими глазами? Может быть Ган, твой грозный Исландец? Тем лучше, если он здесь! По крайней мере нам не придется странствовать в Вальдергогскую пещеру.

Это тем лучше пришлось совсем не по вкусу Спиагудри, который не мог удержаться, чтобы не выдать своей тайной мысли невольным восклицанием.

— Ах! Сударь, не вы ли обещали оставить меня в деревне Сурб за милю от места поединка?..

Добродушный, честный Орденер понял и улыбнулся.

— Ты прав, старина; было бы несправедливо подвергать тебя моим опасностям. Не бойся ничего, ты всюду видишь этого Гана Исландца. Разве в эти развалины не может забраться дикая кошка с такими же блестящими глазами, как у этого субъекта?

Чуть ли не в пятый раз Спиагудри успокоился, отчасти оттого, что спокойствие его юного спутника имело в себе нечто заразительное.

— Ах! Сударь, без вас я уж раз десять бы умер со страху, карабкаясь по этим скалам…. Правда, если бы не вы, я не отважился бы на такое путешествие.