Гандболист. Часть первая

Я только осваивал азы техники большого футбола и часто совершал ошибки. Более опытным игрокам не нравилось, когда меня ставили в их команду, что они и проговаривали вслух, глядя мне прямо в глаза. Я крошил эмаль зубов и повторял вполголоса ругательства. Здесь на тренировках игроки красовались, как актеры, будто их снимает камера, а при столкновениях, даже самых безобидных, наигранно падали и симулировали боль. В то время как в гандболе все было совсем по-другому, как-то честно, понятно и по-настоящему. Там у нас нет чрезмерного позерства, уже тогда тренер жестко пресекал подобные проявления. В гандболе ценились открытый честный контакт и сила. А главное – там царила особая атмосфера дружбы и поддержки, в которой я был своим. Однажды при отработке футбольных комбинаций я разозлился и жестко встретил корпусом в корпус соперника. В гандболе меня бы похвалили за самоотверженность и жесткость, здесь же накинулись, словно коршуны, и начали отчитывать, что мол я играю грубо. «Что вы жалуетесь, как девчонки?» – думал я про себя и тяжело вздыхал. Мне опротивело все вокруг: фальшивые эмоции, позерство, надменность. Даже стало неприятно там находиться. Тоска по гандболу сдавила сердце, я почувствовал себя чужаком на огромном футбольном поле. После тренировки честно и решительно сообщил тренеру, что ухожу и больше никогда не вернусь.

На следующий день я снова пришел на родной гандбольный паркет. Только переступив черту площадки, я ощутил невероятную внутреннюю силу и тепло в груди. Будто что-то знакомое и родное вернулось в мою жизнь. «Оказывается, я не футболист, а гандболист», – подумал я.

С тех пор все мое внимание принадлежало гандболу. Некоторое время, испытывая вину за то, что чуть было не предал мечту и свой вид спорта, я словно пытался отработать провинность и тренировался с полной самоотдачей. В доказательство верности, футбольные плакаты в моей комнате были сорваны со стен. В присутствии кота Рыжика и пса Альфа я сбросил старых идолов с иконостаса, чтобы поместить туда новые. Правда, найти гандбольные плакаты мне не удалось, поэтому первое время на стене тоскливо висел лишь плакат моей любимой группы Scooter[6].

Гандбол занял главенствующее место среди моих интересов, став гораздо большим, чем просто увлечение. Он овладел моим вниманием, временем, мыслями. Гандбол словно врастал в меня, вплетался в характер, проникал в жилы, нервные узлы, создавал новые нейронные связи. Тренировки затмили улицу, школу, дом. Все, чего я хотел, это играть, тренироваться и снова играть, но еще лучше. На тренировках Аркадий Иванович занимался всесторонним развитием спортивных качеств команды. Мы бегали много и по-разному: то быстро, то медленно, со сменой направлений и взрываясь с места. Прыгали различными способами через лавки и прочие препятствия, отрабатывали разнообразные передачи и броски, даже неудобной рукой, оббегали фишки с ведением мяча и обыгрывали железные стойки. Мы изучали способы индивидуальной защиты и нападения и даже кувыркались на гимнастических матах.

Однажды дома дедушка меня спросил:

– Что вы там делаете на гандболе?

– Сегодня кувыркались, – ответил я.

– Кувыркались? – недоуменно переспросил он и задумчиво сказал: – Может, ты перепутал и это не гандбол, а на самом деле ты ходишь на акробатику?

Но это был именно гандбол, и мне он нравился своим разнообразием. Аркадий Иванович внимательно следил за процессами и корректировал детали, иногда на своем примере показывал броски. Помню, демонстрируя движения обыгрыша, он сказал:

– Если научишься обыгрывать любого соперника один в один, тебе цены не будет.

И я загорелся этой идеей, стремясь овладеть индивидуальным мастерством обыгрыша. Сначала старался делать все быстро, а Аркадий Иванович меня тормозил, отмечая, что скорость нужно добавлять уже после того, как движения станут четкими. Я не хотел медлить, пока на скорости не воткнулся головой в железную стойку. Шишка на лбу – самое действенное средство в усвоении урока. Аркадий Иванович стоял над каждым, как надзиратель, и внимательно следил за техникой выполнения упражнений.

– Когда делаешь показ в сторону, ты сам должен поверить, что собираешься туда уходить. Надо сильнее наклонить корпус, даже можно немного отвернуть голову, а потом резко взорваться и уйти в другую сторону, – говорил тренер.

Если у меня получалось, он комментировал:

– Во-о-о-о-от, поехало.

Помимо спортивных качеств, Аркадий Иванович следил за дисциплиной: ругал за провинности и хвалил за успехи. Он разнимал потасовки и драки, возникающие в тренировочном процессе, ратовал за справедливость и не давал в обиду слабых. В полной мере я это ощутил, будучи вне зала. С Аркадием Ивановичем мы жили в одном районе и часто виделись на улице. Но одна встреча стала особенной.