Ганфайтер. Дилогия

Грубо говоря, задача состояла в том, чтобы, пардон, сбагрить в Зону актив неработающего класса, самых динамичных „пролов“, самых неуемных и опасных для истэблишмента.

И вот лидеры Евразии, Евроамерики и Австралазии ^[1]собрались на свой очередной саммит и договорились считать Тихий океан собственностью человечества.

Предоставили ТОЗО широчайшую автономию, почти что независимость, и даже границы провели – по континентальному шельфу.

Я категорически поддерживаю это начинание, ибо у неработающих появилась отличная возможность проявить себя, реализоваться самим и заодно освоить океан. Да ведь и лед тронулся! В Тихоокеанскую Зону Освоения переселились миллионы человек – и работников, и неработающих. Но! Никакие всемирные организации, ни один из союзов стран или государстваутсайдеров не вмешиваются во внутренние дела ТОЗО. На дне океана выстроены сотни батиполисов ^[2]и абиссальных хабитатов, однако порядок и законность в них соблюдают сами жители, выбирая комиссаров с шерифами, хотя те не всегда справляются...

Номинально океанцы подчиняются Генеральному Руководству проекта ТОЗО, но по факту власть Генерального Руководителя распространяется лишь на центральные батиполисы, а на бескрайних просторах абиссальных равнин, на стационарных плавучих островах, на поверхности моря и в глубине соблюдается „закон револьвера“ – торжествует право сильного.

В ТОЗО появились тысячи планктонных плантаций и китовых ранчо, но это не обычные государственные предприятия, а как бы частные. Понимаешь, Тима? Частные, как при капитализме! И все эти ранчо ничем не защищены – процветает китокрадство, бывает, разгорается война изза искусственных пастбищ, кальмарных или планктонных; случается, что бандиты захватывают фермы, убивая хозяев. Поэтому китоводы вынуждены защищать свое добро с оружием в руках. Творится полный беспредел, Тима! И человечество уже ничего не может изменить – ТОЗО вышла изпод контроля. Были попытки направить флот к батиполису „Центроникс“. И что? Разобщенные, морально опустившиеся океанцы неожиданно сплотились и дали отпор! Авианосец они тогда потопили, что ли… Одной силовой акции хватило, чтобы остудить горячие головы в генштабах мировой демократии. Категорически заявляю: эксперимент провалился. ТОЗО эволюционировала… мнээ… сформулируем так – эволюционировала в союз вольных международных городов на неосвоенной территории, заселенной межрасовым интернационалом. Океанцы, Тима, это новая общность, и с нею надо считаться…»

Неожиданно воспоминания покинули голову Брауна, их словно выдуло оттуда. Турбина батискафа всю дорогу тоненько выла, заставляя переборки зудеть от вибрации, и вдруг это зудение стало отчетливым. «Аппалузу» мелко затрясло, вой перешел в низкий стон, начал затихать и смолк вовсе. И без того невеликая скорость сразу упала.

– А, ччёрт…

Виктор резко поднялся, пригибая голову, и боком проскользнул в переходный отсек. Залязгал люк машинного отделения, вентиляторы затянули в рубку запах горячей кусмазки.

– Что там? – спросил Тимофей, приподнимаясь с кресла.

– Муфта магнитная полетела! Ну, полный пипец!

– Сейчас я… – стал выбираться бортинженер.

– Да ладно, я сам. Рули пока!

Браун обернулся к экрану. БПГ, следовавший за «Аппалузой», тоже сбросил ход. Но постепенно приближался, делая дватри узла…

В следующую секунду душный и влажный воздух в рубке показался Тимофею ледяным.

– Витя! Торпедная атака!

Две черточки на экране, отделившись от овального пятнышка, быстро двинулись в сторону «Аппалузы».

Волин, бранясь витиевато и почёрному, ринулся обратно в рубку. Пронесся мимо привставшего Брауна и буквально упал за пульт, шаря по нему мускулистыми руками.

– Щас мы их… Щас… – бормотал он, скалясь от напряжения. – Выстрел!

Слабенькая пироксилиновая торпедка, предназначенная для уничтожения гигантских кальмаров или акул, ушла навстречу настоящей боевой торпеде, выпущенной неизвестными с БПГ.

– Выстрел!

Еще одна ушла… И попала! Боевая торпеда, пущенная по «Аппалузе», взорвалась. Шар ослепительного огня вспух за иллюминаторами, озаряя вечную тьму глубин и раздвигая тугие воды.

– Держись! – успел услыхать Тимофей Браун, а в следующий момент ушам его стало больно от невообразимого грохота. Ударная волна накатила и швырнула батискаф, крутя и переворачивая.

Жалкие потуги Тимы, ухватившегося за подлокотники, не были защитаны – его сорвало с места, пронесло над пультами и с размаху приложило к переборке, разбивая голову, рассаживая весь бок чемто острым и твердым.

Бортинженер потерял сознание и уже не помнил, как все вокруг переворачивалось, как его безвольное тело бросало то об пол, то об потолок, как швыряло от борта к борту. А потом рванула вторая торпеда.