Гангутское сражение. Морская сила

— Нынче сам видишь, уже совершенно камень в основание Санкт-Питербурха положен. Поезжай на верфи, Федосей, захвати-ка мой чертежик, который с тобой мараковали на Азове. Готовь стапель. Изыскивай дуб для строения, а я буду к зиме, заложим наш первенец и обзовем его «Полтавой» в честь нашей виктории.

Скляев отправился не один. Вместе с ним ехал Собакин.

— Наш контр-адмирал, — смеясь сказал он Скляеву, — погоняет: «Езжай, мол, на свои верфи, там дело не терпит, бригантины и галеры скоро понадобятся, Выборг пойдем воевать…»

Петр в тот же день уезжал к Перевалочны, вдогонку шведам. Только что прискакал гонец от Меншикова с радостной вестью:

— У переправы через Днепр шведский генерал Левенгаупт сдался с войском в плен. Пленено тыщ пятнадцать, не менее.

Царь без промедления отправился к Меншикову, но не забыл и про Скляева:

— Вручишь от меня адмиралтейцу Колычеву и друзьям нашим Наю и Козенцу подарки в память о славной виктории. — Денщик приволок большой сверток: в шведскую палатку были завернуты три изящные офицерские шпаги шведов.

Друзей провожал Сенявин, царь пока не отпускал его от себя:

— Кланяйтесь братанам моим в Питербурхе. Везет вам. Поди, еще на взморье выскочите не раз под парусами, соленого ветра хлебнете, а здесь-то пресно.

— Не скажи, — возразил Скляев, — вон Алексашка еще за шведом гоняется, добивает Карла где-то на Днепре.

Собакин хитровато прищурился:

— Хаживал когда-то в былую пору Алексашкой, а нынче не чета, светлейший князь Ижорский Александр Данилович.

— Не подступись к нему, — поддержал его Федосей, — в фельдмаршалы метит.

— Ну, как сказать, други, — возразил Наум, — што ни говори, а своей шкурой все добывает, под пули лезет, а дела творит знатные, на общую викторию шведов разоряет. Да и чего греха таить, Бог его умом не обидел.

Одним из первых поле боя под Полтавой покинул король Карл XII. Впервые генералитет видел своего предводителя в подавленном состоянии.

Время еще отпустило шанс на спасение армии, и Левенгаупт, наблюдая, как король, болезненно морщась, взбирается через силу на коня, задал один вопрос:

— Ваше величество, как быть?

Король вяло отмахнулся, безучастно глядя вдаль:

— Делайте что хотите.

За все девять лет войны такого еще не случалось…

Левенгаупт не заставил себя ждать и, едва отъехал король, без промедления отдал приказ: «Отступать!»

Два дня без передышки откатывалась на юг некогда непобедимая армия. Без отдыха и еды войска теперь гнал вперед страх неизбежного плена.

Спустя два дня вечером на высоком берегу у Перевалочны король и его спутники перевели дыхание. Внизу перед взором запыленных и измученных всадников катил свои волны многоводный, привольный Днепр. Под обрывом, подбиваемые волнами, колыхались несколько десятков бревен.

Мрачный, с почерневшим от усталости лицом, дергал седые усы престарелый Иван Мазепа. Он знал, что его участь решается в эти мгновения и у него один исход.

Словно читая мысли гетмана, король с болезненной улыбкой проговорил:

— Надеюсь, что я не умру побежденным.

Между тем окружившие их генералы поняли, что каких-либо надежд на спасение нет… На берегу нет ни одной лодки, а подходившие измученные солдаты вряд ли сумеют противостоять русским, которые наверняка преследуют их по пятам.

Первым нарушил молчание генерал Крейц.

— Ваше величество, если нас настигнет только кавалерия, то мы отобьемся, но если явится вся русская армия, нельзя предвидеть, что случится. — Генерал сделал паузу и добавил: — Ваше величество должен укрыться за рекой и не рисковать жизнью.

Карл, видимо, пришел в себя. Он подозвал Левенгаупта:

— Вы с Крейцем остаетесь, чтобы сдержать русских. Постройте войска, отразите атаку русских и отходите к Очакову. Я буду ждать вас там. Со мной едут Гилленкрок, Спарре и Лагеркрун. Отрядите для сопровождения тысячу мушкетеров.

Король окончательно избавился от меланхолии и на прощание сказал Левенгаупту:

— Поспешайте к Очакову. Мы соберемся с силами, получим подкрепление из метрополии и покажем русским, как умеет воевать шведский солдат.

Король с охраной при помощи Мазепы и запорожцев переправились через Днепр поздней ночью. Но солдаты, узнав о бегстве короля, пытались поодиночно переплыть реку, и лишь немногим смельчакам удалось достичь противоположного берега.

Ранним утром русская конница Меншикова начала окружать полки Левенгаупта. Шведский генерал не знал, что у Меншикова в два раза меньше войск, и запросил перемирия.

Меншиков, не растерявшись, ответил парламентеру кратко:

— Поздно спохватился ваш генерал. Толковать о примирении не будем, токмо полон всего войска.

Князь отказался дать время даже на размышление, и генерал Крейц начал переговоры о сдаче…

Капитуляция шведов подходила к концу, когда у Переволочны появился Петр. Узнав, что король с Мазепой успели скрыться, немедля отрядил за ними погоню — бригадира Кропотова с двумя драгунскими полками.

Следом послал князя Волконского.

— Бери две тыщи драгун, — наказал он Волконскому, — и ежели схватишь Карла, вези ко мне. Но, чур, обходиться с ним, яко с монархом, по чести и учтиво….