Гангутское сражение. Морская сила

Балагурили о разном, но часто заговаривали о предстоящей войне с турками.

— Слышь-ка, из Стамбула Толстой пишет, Нуман-пашу Карла подкупает, а Карле деньгу французы выдали, — не спеша рассказывал умудренный Шереметев. — Султан хорохорится, с крымским ханом вместе грозятся напасть в одночасье.

— Государь-то их не боится, а Карла, видать, позабыл, кто Полтаву воевал, — мурлыкал запьяневший Брюс.

— Так-то оно так, — согласился Апраксин, — токмо ежели воевать, по-умному надобно.

— Как же? — заинтересовался Шереметев.

— А как присоветовал в свое время патриарх Досифей, Борис Петрович. Я-то помню. Воевать турка надобно через Крым. Один рог в наших руках, Таганий. Другой в Очакове, там ты крепостцы недалече воевал, тоже рядом. Рога обломаем, пойдем на хана. Возьмем Крым, кораблики помогут с Азова, — считай, Черное море у нас под пятой.

Шереметев встрепенулся:

— И то дело говоришь, ан государь по-другому толкует.

— Как же?

— Шафирка да Рагузинский, твой приятель, все уши прожужжали ему, надобно, мол, иттить прямо к Царьграду. Там и валашские князья, и Кантемир, славяне под турком, ждут царя не дождутся.

— Опасно сие, места незнакомые, чем войска кормить, далече от баз-то в чужой стороне, — озабоченно потирал подбородок Апраксин.

— И я к тому же ему молвил. Слухать не желает, ты ево знаешь. Порешил — отрубил.

Крепкий лед сковал Неву и Финский залив в канун нового, 1711 года. Наконец-то бояре и вельможи облегченно вздохнули. По ледяному насту помчались легкие санки и возки на Васильев остров. Прекратилась наконец-то маята, установленная царем, переправляться через Неву только на лодках.

Сумрачным вечером вернулся Петр из Адмиралтейства в свой домик на берегу Невы. В небольшой прихожей его ожидал гонец от русского посла в Османской Порте.

Раздеваясь, царь подумал: «Никак, поди, турки мир порушили».

«Наскоро доношу, — видимо, в спешке писал Толстой, судя по каракулям, — что турки по многим советам утвердили короля шведского ныне отпустить вскоре со многими татары через Польшу… и войну с нами начать нынче через татар, а весною всеми турецкими силами, понеже во все свое государство указы разослали вчерасъ, чтобы рати все конные и пешие сбирались в Бендеръ как азиатские, так ирумелъские, в апреле».

Дочитав письмо, царь вскинул взгляд на гонца, а тот проговорил:

— Их сиятельство, графа Петра Андреевича султан в темницу бросил, в Семибашенный замок, я едва успел ноги унести…

Отпустив гонца, Петр велел послать за Апраксиным. Полученная «ведомость» его не удивила, он ожидал давно «турское нападение».

Вскоре после Полтавы в подтверждение мира писал дважды султану, но все без ответа. Пришлось тайно договариваться о союзе с валашским господарем Бранковичем. Обязался перейти под его руку и молдавский господарь Кантемир. Нынче на южных рубежах войска настороже, Шереметеву надобно туда двинуть полки из Лифляндии. Карл теперь не в зачет, с ним генерально покончено на материке.

Все эти и другие мысли Петр накоротке изложил Апраксину.

— Не сумлевайся, султана мы одолеем вскорости, гренадеры наши да пушкари поднаторели со шведом. Янычары им не чета.

Настрой царя не передался Апраксину:

— С ханом-то, Петр Лексеич, не так-то просто.

Но Петр не убавил оптимизма:

— Верно говоришь. Ты и станешь супротив хана в Азовском крае и на подступах Крыма. Тебе в придачу калмыцкие полки конные примкнут. Наиглавное — отвадить турка на море. После Рождества поезжай в Воронеж, Тавров, спускай по весне на воду все посудины до единой — и к Азову. Выходи в море. Турки наверняка эскадру пришлют к Таганьему Рогу. Надежа на тебя, выдюжишь.

Петр, шагавший из угла в угол комнаты, остановился у конторки, набил трубку, раскурил:

— Другая забота меня одолевает, Федя. На Балтике нынче против шведа мы не бойцы. Флота у нас нет. — Петр запыхтел трубкой. — Сам видишь, токмо три корабля в линию спустим на воду — «Выборг», «Рига», «Пярнов», вполовину без пушек, матросов более половины нехватка. По сути, сие пустые кузова на воде. А у шведа четыре десятка таковых грозных супротивников. Нам с ними тягаться на море не подсилу, а придет время, сего не миновать. Стокгольм-то за морем, быть может, сей град воевать станем.

Апраксин и сам нет-нет да подумывал, что не век же отсиживаться в устье Невы.

— Так-то оно так, государь, токмо догонять шведа на море споро не получится, каждому кораблю в линию не менее двух-трех годков для строения потребно. Бона, «Полтава» второй год на стапеле, а конца-края работам не видать. А экипажи сплотить на воде? Кампания уйдет.

Петр, слушая Апраксина, почему-то улыбнулся: