Ганнибал

После этого случая Фабию пришлось совсем туго. Не все в Риме понимали, что он не хочет рисковать доверенным ему войском, а в тактике затягивания, которой он продолжал придерживаться, уже готовы были видеть отсутствие воли и чуть ли не трусость. Фабию припомнили даже его детское прозвище — Ovicula — Овечка (Плутарх, «Фабий», 1, 4–5)! Росло недовольство и в армии. Тит Ливий сообщает (XXII, 14), что однажды, когда римские солдаты вступили в разоренную карфагенянами Синуэссу, в их рядах едва не вспыхнул бунт, подогреваемый зажигательными речами Муниция. Но наконец и Фабий решил, что пора воспользоваться плодами своего долготерпения. Стояла уже осень 217 года. От одного из шпионов диктатор узнал, что Ганнибал намеревается переправиться на зимовку в Пулы, прихватив всю богатую добычу, награбленную за лето. Фабий немедленно занял город Казилин, расположенный неподалеку от Капуи, перекрыв тем самым проход через долину Вультурна. Одновременно он отправил Муниция к северу от Синуэссы, поручив вести пристальное наблюдение за Аппиевой дорогой. Теперь Ганнибалу, чтобы выбраться из Кампании, оставалось лишь пробираться узкой долиной Калликулы, речки, что протекала севернее Кал. Сюда-то и привел Фабий свои войска. Четыре тысячи всадников засели в долине, а диктатор с основными силами занял подступающий к ней холм. Эту хитрость Ганнибал разгадал очень быстро и придумал, как выбраться из ловушки, использовав уловку, к которой, возможно, уже прибегал при переходе через Альпы. По его поручению Гасдрубал приказал своим воинам собрать как можно больше хвороста, из которого карфагеняне наделали вязанок, а вязанки прикрепили к рогам двух тысяч быков, захваченных в окрестных деревнях в качестве трофея. Перед самым рассветом солдаты подожгли привязанный к коровьим рогам хворост и погнали стадо к окружавшим долину холмам. Римские солдаты, охранявшие долину, при виде светящихся в ночи огней немедленно снялись с места и устремились за ними вслед. Путь был свободен. Пуническая армия беспрепятственно миновала его самый опасный участок [68].

Двигаясь к Пулам, Ганнибал сделал крюк и свернул в область, населенную пелигнами, что на севере самнитских земель. Для зимовки он выбрал небольшой городок Гереоний, расположенный в долине Фортора и покинутый своими обитателями. Этому городку суждено было стать театром последних военных действий 217 года, во всяком случае на италийской территории. Фабию пришлось уехать в Рим для участия в религиозных обрядах, и он оставил командование Муницию, наказав ему вести себя как можно осмотрительнее: хорошо уже то, повторял диктатор своему заместителю, что мы перестали терпеть поражения от противника, привыкшего побеждать (Тит Ливий, XXII, 18, 10). Увы, Муниция такой расклад не устраивал. Он жаждал побеждать сам. В схватке, которая разыгралась под стенами Гереония, он не то чтобы проиграл, но и не выиграл, поскольку потери понесли обе стороны и примерно в равной мере. Однако в Риме враждебный Фабию клан постарался раздуть этот более чем скромный успех до размеров блестящей победы [69].

Немедленно активизировалась группировка, добивавшаяся для Муниция равных с Фабием полномочий. Перед горожанами выступил с речью народный трибун Марк Метилий, потребовавший проведения плебисцита по предоставлению начальнику конницы таких же прав, какими пользовался диктатор. В сенате, действовавшем, судя по всему, в полном согласии с Фабием, рассудили, что пора заканчивать эти политические игры и возвращаться к нормальному консульскому управлению. Сервилий, хоть и находился вдали от Рима — как мы вскоре убедимся, он вместе со своим флотом курсировал в это время в заливе Малый Сирт, — но продолжал носить звание консула. Созванные Фабием комиции центурий избрали взамен погибшего Фламиния «консула-суффекта» М. Атилия Регула, одного из сыновей великого Регула, несчастного героя Первой Пунической войны. Однако народная оппозиция не собиралась складывать оружие. Благодаря активному вмешательству Г. Теренция Варрона — человека, о котором у нас еще будет случай рассказать подробнее, — решение плебисцита обрело силу закона. Таким образом, Рим получил сразу двух диктаторов [70], а вместе с ними — проблему раздела власти. Вернувшись в Пулы, Фабий, признавая право Муниция на самостоятельное командование, согласился и на разделение армии, после чего Муниций отвел свою часть войск и разбил свой отдельный лагерь.