Ганнибал

Ей пришлось выезжать из дома еще дважды – чтобы все подготовить к похоронам Джона Бригема и на сами похороны на Арлингтонском Национальном кладбище. У Бригема почти не осталось родственников, да и те дальние, а в завещании он назначил Старлинг своим душеприказчиком.

Лицо у него было сильно повреждено, так что потребовался закрытый гроб, но она по мере возможности проследила за тем, чтобы его все же привели в соответствующий вид. И покойного уложили в гроб в безукоризненной синей форме морского пехотинца, с орденом Серебряной звезды и орденскими планками вместо других наград на груди.

После погребальной церемонии командир Бригема передал Старлинг шкатулку, в которой лежало личное оружие Бригема, его значки и некоторые вещи из его вечно переполненного стола, включая дурацкую птичку, которая все время раскачивается и пьет из стаканчика с водой.

Через пять дней Старлинг предстояло слушание ее дела, что могло окончательно ее уничтожить. За исключением одного сообщения от Джека Крофорда, ее рабочий телефон все эти дни молчал, а Бригема больше не было, и поговорить теперь было не с кем.

Она позвонила секретарю профсоюза сотрудников ФБР. Он дал только один совет: не надевать на слушание длинные серьги или открытые босоножки.

И каждый день пресса и телевидение продолжали шумиху вокруг истории с Эвельдой Драмго и трепали ее, как такса треплет схваченную крысу.

Здесь, в идеальном порядке дома Арделии Мэпп, Старлинг пыталась думать.

Что может уничтожить любого человека – это червь сомнений, желание согласиться с обвинителями, чтобы добиться их расположения.

Какой-то звук мешает…

Старлинг пыталась точно припомнить свои слова там, в микроавтобусе. Может быть, она сказала что-то лишнее? Какой-то звук мешает…

Бригем велел ей проинформировать остальных об Эвельде. Может быть, она изначально проявила враждебность, сказала о ней что-то гнус…

Какой-то звук все время мешает думать!

Она пришла в себя и поняла, что это звонят в ее дверь, на той стороне дуплекса. Наверное, какой-нибудь репортер. Еще могли принести повестку в суд по гражданским делам – она ожидала ее. Она отвела в сторону занавеску на окне в гостиной Мэпп и выглянула наружу – как раз вовремя, чтобы успеть заметить почтальона, уже возвращавшегося к своему грузовичку. Она открыла парадную дверь и перехватила его и, повернувшись спиной к машине прессы, дежурившей на той стороне улицы с теле– и фотообъективами наготове, расписалась в получении заказного письма. Конверт был лиловато-розового цвета, с вплетенными в дорогую плотную бумагу шелковыми нитями. Хотя она сейчас думала совсем о другом, конверт ей кое-что напомнил. Оказавшись снова внутри, подальше от чужих глаз, она глянула на адрес. Великолепный каллиграфический почерк.

Несмотря на постоянный страх, от которого у нее в голове все время гудело, Старлинг ощутила сигнал тревоги. И почувствовала, как по коже на животе пошли мурашки, словно она облилась чем-то холодным.

Она взяла конверт за края и отнесла его в кухню. Из сумочки извлекла всегда лежавшие там белые перчатки для работы с вещдоками. Прижала конверт к твердой поверхности кухонного стола и весь его прощупала. Хотя бумага была толстая и плотная, она бы сразу выявила наличие батарейки для часов, подсоединенной к листу пластиковой взрывчатки С-4 и готовой взорвать его. Она прекрасно знала, что ей следовало бы проверить конверт под флуороскопом. Если его открыть прямо здесь, это может кончиться плохо. Плохо? Это уж точно. Чушь все это.

Она вскрыла конверт кухонным ножом и извлекла из него шелковистый листок бумаги. И сразу поняла, еще не успев взглянуть на подпись, кто автор этого послания.

Дорогая Клэрис!

Я с огромным интересом следил за тем, как вас бесчестят и подвергают публичному шельмованию. То, как это делали со мной, меня никогда не задевало, исключая, конечно, неудобства, вызванные тюремным заключением, а вот вам может не хватить умения смотреть вперед.

В ходе наших дискуссий там, в тюремном подвале, мне стало совершенно ясно, что ваш отец, погибший ночной сторож, занимает весьма значительное место в вашей шкале ценностей. Думаю, что ваш успех в пресечении карьеры Джейма Гама в качестве закройщика и портного доставил вам наибольшую радость именно потому, что вы могли себе представить, что это сделал ваш отец.