Ганнибал

– Ни черта вам не виднее, мистер Крендлер. На самом деле вы вообще ничего не способны увидеть! – Старлинг сделала глоток великолепного белого бургундского и сообщила доктору Лектеру: – Очень хорошее вино. Правда, мне кажется, его уже пора снять со льда. – И вновь повернулась к Крендлеру – внимательная хозяйка, заботящаяся о своем госте: – Вы как были… тупым уродом, так им всегда и останетесь. Вообще не достойным никакого внимания, – добавила она любезным тоном. – Ну, ладно, хватит о вас за таким великолепным столом. Поскольку вы гость доктора Лектера, надеюсь, обед вам понравится.

– Да кто вы такая, в самом деле? – вдруг спросил Крендлер. – Вы не Старлинг. У вас такое же пятно на щеке, но вы не Старлинг.

Доктор Лектер между тем высыпал в разогретое и зарумянившееся на сковороде масло мелко нарезанный лук-шалот и, как только запахло жареным луком, положил туда же мелко порубленные каперсы. Потом снял сковородку с огня и поставил вместо нее сотейник. С сервировочного столика он взял большую хрустальную чашу со льдом и серебряный поднос и поставил их подле Пола Крендлера.

– У меня ведь были кое-какие планы в отношении этой острой на язык дамы, – сообщил Крендлер. – Но теперь-то я вас уже никогда никуда не возьму. И вообще, кто вам назначил здесь встречу?

– Я вовсе и не жду, что вы полностью измените свои убеждения, как это сделал апостол Павел, – заметил доктор Лектер. – К тому же вы сейчас вовсе не на пути в Дамаск и даже не на пути к ожидающему вас вертолету, посланному Верже.

Доктор Лектер снял со лба Крендлера повязку, в которой тот бегал в парке, как снимают резиновое кольцо с банки с икрой.

– Все, чего мы хотим, так это чтобы вы держали свой ум открытым. – Очень аккуратно, обеими руками доктор Лектер снял крышку черепной коробки Крендлера, положил ее на поднос и убрал на боковой сервировочный столик. Разрез был сделан настолько аккуратно, что из него практически не выступило ни капли крови – все крупные сосуды были перевязаны, а остальные перекрыты местной анестезией; череп был распилен по всей окружности прямо в кухне всего за полчаса до трапезы.

Метод, который использовал доктор Лектер для трепанации черепа Крендлера, был очень старый, известный еще медикам Древнего Египта, за исключением того, что у доктора было преимущество – в его распоряжении имелась секционная пила с электроприводом и с особым полотном для краниологических операций, специальный инструмент для снятия крышки черепной коробки и современные средства анестезии. Сам же мозг боли не ощущает.

Над краем рассеченного черепа Крендлера теперь был виден розовато-серый купол его мозга.

Стоя над Крендлером и держа в руке инструмент, напоминающий кюретку для удаления миндалин, доктор Лектер аккуратно срезал тонкий ломтик лобной доли головного мозга Крендлера, затем еще один, затем еще, пока не получил четыре. Он положил ломтики в чашу со льдом и водой, приправленной соком лимона, чтобы мозги чуть отвердели.

– А не хочешь покачаться на звезде? – вдруг запел Крендлер. – А не хочешь прогуляться при луне?

По канонам классической кулинарии, мозги обычно сперва вымачивают, затем прессуют и охлаждают в течение полусуток, чтобы они отвердели. Когда же имеешь дело с совершенно свежим материалом, основная задача состоит в том, чтобы не допустить их полного распада и превращения в комковатое желе.

С замечательной ловкостью доктор перенес затвердевшие ломтики на доску, слегка обвалял их в муке, а потом в свежих панировочных сухарях. Затем высыпал в почти готовый соус мелко нарезанные трюфели и завершил заправку, выжав туда лимон.

Он быстро подрумянил ломтики в соусе, пока они не приобрели с обеих сторон чуть коричневатый оттенок.

– Пахнет просто здорово! – сказал Крендлер.

Доктор Лектер положил теперь подрумяненные ломтики мозга на кусочки поджаренного хлеба, переложил их на подогретые тарелки и полил сверху соусом с нарезанными трюфелями. Аранжировку довершал гарнир из петрушки и целых каперсов прямо на стебельках, украшенный цветком настурции и небольшим количеством кресс-салата, просто для полной гармонии.

– Ну, и как? – спросил Крендлер, теперь уже снова закрытый цветами; он говорил неестественно громко – люди, перенесшие лоботомию, обычно склонны к этому.

– Совершенно великолепно, – ответила Старлинг. – Никогда еще не пробовала каперсы целиком.

Доктор Лектер решил, что ее губы, лоснящиеся от маслянистого соуса, – чрезвычайно трогательное зрелище.

Крендлер за своим цветочным экраном снова запел; это были какие-то детсадовские песенки, и он все время требовал, чтоб ему сказали, что еще спеть.

Не обращая на него ни малейшего внимания, доктор Лектер и Старлинг обсуждали будущее Мики. Старлинг уже знала об ужасной судьбе сестры доктора из их бесед о потерях вообще, но сейчас доктор говорил с явной надеждой на возможное возвращение Мики. В этот вечер Старлинг вовсе не казалось нереальным, что Мика может вернуться.

Она выразила надежду, что сможет познакомиться с Микой.