Ганнибал

— Меня не интересует ваше мнение по этому вопросу, — оборвал его Крендлер. — И это все, что вам известно?

Барни не ответил, но посмотрел на Крендлера так, словно видел, что левое и правое полушария мозга заместителя помощника являют собой двух сцепившихся собак.

Mapro раздавила еще пару каштанов.

— Продолжайте, Барни.

— Они были откровенны друг с другом. Своим откровением он способен обезоружить собеседника. Создается впечатление, что он просто не снисходит до лжи.

— Чего-чего он не делает?

— Не снисходит, — повторил Барни.

— СНИ-СХО-ДИТ, — послышался из темноты голос Марго. — Не опускается до лжи, мистер Крендлер. Или, чтобы вы еще лучше поняли, не унижается до нее.

— Доктор Лектер давал ей весьма нелестные, характеристики, — продолжил Барни, — а затем говорил что-нибудь очень приятное. Она стойко и терпеливо сносила насмешки, после которых похвалы доктора казались ей особенно приятными. Она знала, что его слова — правда, а не какое-нибудь дерьмо собачье. Доктор же находил ее очаровательной и забавной.

— И вы способны были определить то, что доктор Лектер находил ее забавной? — проскрипел профессор Демлинг. — Каким образом вы это сумели установить, брат милосердия Барни?

— По тому, как он смеялся, доктор Дамлинг[43]. В медицинском училище был такой предмет — «Оптимизм и его роль в исцелении».

Никто не понял, то ли это громко фыркнула Марго, то ли аэрарий аквариума издал несколько несвойственный для себя звук.

— Спокойно, Барни, — сказал Мейсон. — Расскажите нам остальное.

— Слушаюсь, сэр. Порой, когда кругом было относительно тихо, доктор Лектер и я проводили за беседой большую часть ночи. Мы говорили о тех предметах, которые я заочно изучал, и о других материях. Он…

— А вы, случайно, не изучали по переписке и психологию? — спросил доктор Демлинг.

— Нет, сэр. Я не считаю психологию наукой. Так же как и доктор Лектер, — сказал Барни и поспешно, пока респиратор не позволял Мейсону его оборвать, продолжил: — Я всего-навсего могу повторить то, что он мне говорил о ней. Доктор Лектер утверждал, что видит, чем Старлинг может стать. Сейчас, говорил он, девушка очаровательна так, как может быть очарователен котенок, которому предстоит превратиться в большую дикую кошку. Тогда играть с ней будет невозможно. Обладая непосредственностью щенка или котенка, говорил он, Старлинг оснащена, в миниатюре, всеми видами оружия, которым вооружен взрослый зверь, и мощь этого оружия постоянно возрастает. Тем не менее пока ей приходилось бороться всего лишь с другими щенками, говорил доктор Лектер, и все это его забавляло.

Возможно, вам все станет более понятно, если я расскажу о том, как все начиналось. Начало было весьма вежливым, но доктор никак ее не воспринял. Затем, когда она уже уходила, другой заключенный брызнул ей в лицо спермой. Это вывело доктора Лектера из равновесия, вызвало у него смущение. Тогда в первый и в последний раз я увидел его огорченным. Она это тоже заметила и тотчас попыталась этим воспользоваться. Мне кажется, что его восхитила ее настырность.

— Как он относился к другому заключенному — тому, который брызнул в нее спермой? Имелся ли между ними контакт?

— В обыкновенном понимании — нет, — ответил Барни. — Доктор Лектер его просто убил той же ночью.

— Разве они не находились в разных камерах? — спросил профессор Демлинг. — Как Ганнибал Лектер это сделал?

— Третья палата от палаты доктора Лектера, и к тому же на противоположной стороне коридора, — сказал Барни. — Среди ночи доктор с ним вначале немного поговорил, а затем велел проглотить язык.

— Итак, Клэрис Старлинг и Ганнибал Лектер стали… друзьями? — спросил Мейсон.

— Лишь в рамках формальной структуры, — сказал Барни. — Они обменивались информацией. Доктор делился с ней своими соображениями относительно серийного убийцы, на которого она вела охоту, а Старлинг расплачивалась с ним сведениями о себе. Доктор Лектер говорил мне, что у девушки очень сильный характер, чересчур много выдержки и мужества, и все это может пойти ей во вред. Он считал, что Старлинг будет действовать на пределе сил, если того потребует ее работа. Кроме того, он как-то заметил, что на ней лежит проклятие «высокого вкуса». Что доктор хотел этим сказать, я не знаю.

— Скажите, доктор Демлинг, что он хотел — трахнуть ее, убить, съесть или еще что-нибудь? — поинтересовался Мейсон, исчерпав все варианты, которые смог придумать.