Ганнибал

Некоторым слугам Ганнибал Лектер казался ребенком, которого следовало опасаться. Он пугал их своей силой и напряженностью, противоестественным многознанием; но старая няня его совсем не опасалась: она прекрасно знала свое дело; не боялась его и маленькая Мика — она брала его за щеки растопыренными, словно звездочки, ладошками и смеялась ему в лицо. Теперь она потянулась куда-то мимо него, потянулась руками к баклажанам — ей нравилось смотреть на них в солнечные дни. Глаза у Мики были не карие, как у брата, а синие, и когда она смотрела на баклажаны, ее глаза, казалось, темнели, вбирая в себя их цвет. Ганнибал Лектер понимал — этот цвет она любит до страсти. После того, как Мику отнесли в домик и помощник повара, ворча, явился, чтобы вылить из ванночки воду в огород, Ганнибал опустился на колени перед грядкой с баклажанами; тонкая пленка мыльных пузырьков сверкала отражениями всех оттенков зеленого, фиолетового, пока пузырьки не полопались на рыхлой земле. Он достал из кармана перочинный ножик и обрезал стебель одного из баклажанов, тщательно вытер и отполировал баклажан носовым платком; баклажан нагрелся на солнце и был теплым, словно живое существо, когда он нес его в детскую Мики, прижав к себе обеими руками; там он положил его так, чтобы она могла его видеть. Мика всегда любила темно-фиолетовый цвет, цвет спелого баклажана, всегда — до конца жизни.

Ганнибал Лектер закрыл глаза, чтобы снова увидеть оленей, прыжками мчавшихся прочь от Старлинг, увидеть ее, прыжками спускавшуюся вниз по дорожке, в золотом нимбе солнечного света, падавшего на нее сзади, но на этот раз олени были не те, был олень — маленький и хилый, с торчащим обломком стрелы, упиравшийся, сопротивлявшийся ремню на шее, когда его тащили к топору, тот самый олешек, которого съели перед тем, как съесть Мику, и Ганнибал Лектер не мог больше оставаться неподвижным, он вскочил на ноги, его ладони и рот были испачканы лиловым виноградным соком, углы губ опустились, как на греческой маске. Он глядел вслед Старлинг, на бегущую вниз дорожку. Сделал глубокий вдох через нос, вдохнув очищающий аромат леса. Теперь он остановил пристальный взгляд на том месте, где Старлинг скрылась из глаз. Дорожка, по которой она пробежала, казалась светлее, чем весь остальной лес, словно Клэрис оставила после себя светящийся след.

Ганнибал Лектер быстро взобрался на гребень холма и поспешил вниз по противоположному склону, к месту парковки машин у поляны, где обычно разбивали лагерь: там он оставил свой грузовичок. Он хотел уехать из парка до того, как Старлинг вернется к своему автомобилю, что стоял в двух милях отсюда, на главной стоянке, у будки смотрителя парка, теперь закрытой на холодный сезон.

Ей понадобится самое малое минут пятнадцать, чтобы добежать до машины.

Доктор Лектер поставил грузовичок рядом с ее «мустангом», оставив мотор включенным. У него уже был случай — и не один — как следует рассмотреть ее машину на стоянке у продуктового магазина, близ ее дома. Годовой льготный талон на посещение парка в окне старого «мустанга» Клэрис и привлек его внимание к этому месту; он сразу же купил несколько карт парка и на досуге изучил его досконально.

«Мустанг» был заперт; он словно припал на широкие колеса, будто спал. Автомобиль Клэрис забавлял доктора Лектера: он выглядел капризным и — в то же время — ужасно деловитым. На хромированной дверной ручке, даже наклонившись совсем близко, он не уловил никакого запаха. Доктор Лектер раскрыл плоский стальной щуп и плавно ввел его в дверь над замком. Сигнализация? Да? Нет? Щелк! Нет.

Доктор Лектер забрался в машину, в атмосферу, которая была так явственно и интенсивно — Клэрис Старлинг. Рулевое колесо — толстое, обшито кожей. На клаксоне — буквы «МОМО». Он сидел, склонив голову набок, словно попугай, рассматривал эти буквы, и его губы шевелились, изображая слово «МОМО». Откинувшись на спинку кресла, он прикрыл глаза, сидел, глубоко дыша, высоко подняв брови, будто слушал музыку.

И вдруг острый розовый кончик его языка, как бы обладавшего собственным отдельным мозгом, высунулся змейкой у него изо рта. Не изменив выражения лица, словно не подозревая даже, что он делает, Ганнибал Лектер наклонился вперед, по запаху отыскал обтянутый кожей руль, и обвил руль языком там, где на нижней его стороне шли углубления для пальцев. Губами он ощущал вкус отполированного местечка в верхней четверти колеса, где обычно лежала ее ладонь. Потом он снова откинулся на спинку кресла, язык тоже вернулся домой, на свое обычное место, плотно сжатые губы шевелились, словно доктор Лектер дегустировал вино. И снова он сделал глубокий вдох и задерживал дыхание, пока вылезал из машины, пока запирал старый «мустанг» Клэрис Старлинг. Он так и не сделал выдоха, так и хранил ее во рту, в легких, до тех пор, пока его грузовичок не выехал за пределы парка.

Глава 54

В науке о психологии поведения существует аксиома: вампиры действуют в пределах определенной территории, каннибалы свободно передвигаются по всей стране.